Но тем не менее этой ночью я практически не спала, разрываясь от нервного беспокойства и тревоги и бесконечно прокручивая в мозгу вероятные сценарии развития событий завтрашнего дня. В четыре часа утра, когда я практически полностью убедила себя в том, что все будет хуже некуда – другие матери в кафе просто выставят меня на посмешище, после чего Барбара и Кирстен свяжут меня по рукам и ногам и выкинут из адвокатского бюро с криками: «Ты опоздала!!!», – я уже отказалась от мысли поспать. Завернувшись в одеяло и уставившись в одну точку на стене, я просидела остаток ночи в гостиной на жестком диване, пока не пришло время будить Робин.
11
Сегодня по дороге в школу Робин явно более словоохотлива. Я стараюсь тщательно подбирать слова и не задавать неудобных вопросов, которые могли бы расстроить ее хрупкую психику. Хотя большая часть из всего сказанного ею относится к ее старой школе и бывшим одноклассникам, а не к нынешнему окружению, я все равно рада, что она немного повеселела.
Вообще удивительно, как легко дети умеют приспосабливаться. Я замечаю, что даже речь Робин начинает меняться – американский акцент исчезает, она все реже использует сленг и всякие словечки из ее прежней школы. На этот раз Робин наклоняется чуть ближе к моей руке, чем обычно в автобусе. И я тоже слегка наклоняюсь к ней в ответ, хотя и не слишком сильно, изо всех сил стараясь сохранить это хрупкое равновесие и возникший между нами контакт.
Когда автобус подходит к нужной остановке, я встаю первой, Робин следует за мной. Автобус останавливается, и она берется за поручень прямо перед моим лицом. Сначала я не замечаю ничего необычного, но потом мой взгляд случайно упал на ногти Робин. Обкусанные до мяса, рваные и окровавленные по краям, как будто она сдирала кожу и пыталась напрочь их вырвать…
Я протягиваю руку и накрываю ее пальцы ладонью, стараясь не показывать, что заметила что-то странное. Она вздрагивает, а когда автобус наконец останавливается, тут же отдергивает руку. Мы выходим из автобуса, и Робин быстро убегает в здание школы, опять не оглядываясь и не прощаясь. Между нами снова выросла стена.
Я вздыхаю и с ужасом в душе направляюсь в сторону кафе на встречу с мамашами из родительского комитета. Вот я уже сижу в отдельном зале на задворках того самого кафе, ковыряясь в круассане, который взяла из огромной кучи угощений, разложенных на подносах на большом деревянном столе. За столом сидят женщины, которых я наполовину узнаю по той злосчастной вечеринке, хотя и не помню многих имен. Моего имени они тоже явно не помнят. Да и вообще всего пара человек поздоровалось со мной, когда я пришла.
Джулия и Джессика – единственные, кого