Но он ещё раз повторил:
– Я вас умоляю!
Слышать, что человек тебя умоляет, и остаться равнодушной было невозможно, и я согласилась. Тогда уже радостным голосом руководитель клуба сообщил, что в воскресенье за мной заедет машина.
В воскресенье я как будто не волновалась, но давление подскочило до ста семидесяти пяти. Кроме Анатолия Ивановича, в машине находились ещё двое игроков из команды ЦСО и ответственный в управе за спортивную работу. По дороге я спросила:
– А играть надо будет с часами?
– С часами.
Я взвилась:
– Да я ни разу в жизни с часами не играла!
Меня поспешили заверить:
– Ничего, справишься. Подумаешь, дело – нажимать на кнопку!
Помолчав, я задала следующий вопрос:
– А на партию даётся определённое время?
– Да, каждому партнёру даётся десять минут.
Я поняла, что меня ждёт грандиозный провал:
– Да я одну партию играю не меньше часа!
Но и этот аргумент не смутил сидевших в машине мужчин. Только потом я поняла, что была нужна им лишь для присутствия. Я сгодилась бы и со всеми нулями.
Вопреки ожиданиям, народу на соревнования прибыло много. Мне указали на двух хорошо играющих дам, одну полную, а другую высокую, с палкой – «кореянку», как называли её шахматисты. Я подумала: «Во имя чего я буду переживать, надрываться, трепать себе нервы и получать в итоге одни нули?» Подойдя к представительнице управы, я заявила:
– У меня болит сердце, я пойду домой.
Та возмутилась:
– Вы не патриотка! Как вы можете так поступить?
Я не знала, что делать. Меня выручила женщина, тоже принимавшая участие в соревнованиях:
– Знаете, вы сейчас не уходите. Сыграйте одну партию, хоть как, а потом скажете, что у вас болит сердце.
Она же подсказала мне, что полная дама играет в другой возрастной группе, и я поняла, что одной грозной соперницей у меня меньше. Перед началом соревнований нас предупредили, что в случае недопустимого хода стороне, сделавшей его, засчитывается поражение.
В первой партии мне выпало играть с «кореянкой». Я смирилась с судьбой и вошла в зал. Соревнования уже начались. Мы сели за шахматный столик, на котором стояли часы, отличавшиеся от тех, которые я привыкла видеть: на них не было кнопок на верхней панели. Зато на лицевой я увидела круглую выступающую бляшку, и поскольку времени что-либо рассматривать уже не оставалось, то решила, что именно на неё мне и следует нажимать после каждого сделанного хода. Не имея представления, как совместить игру в шахматы с нажатием на кнопку, я находилась в лихорадочном состоянии из-за этого дополнительного источника тревоги.
Я делала лишние движения руками, а фигуры на шахматной доске переставляла почти машинально. При этом, еде-лав ход, я всё время нажимала на бляшку, но никто из присутствующих не поправлял меня, хотя за игрой наблюдало несколько человек. Полагаю, моя соперница решила, что я не совсем