Сито, сказал он, и ведро.
Скрытно сказал он и хитро:
К ведру приравнял твою младшую дочь,
А ситом назвал твою старшую дочь.
«Если, мол, сын мой будет не прочь,
Если ровней сочтёт их жених,
Он в жёны возьмёт одну из них…
Ай, в жёны возьмёт одну из них!»
Ответил хан Токтамыш:
«Смутное сердце моё
Смущать не надо, жена!
В чистое сердце моё
Не лей ты яда, жена!
Другом был мне всегда Джантимир,
Были меж нас любовь и мир,
Мудрым, добрым он был стариком.
От него родившийся Кубугыл
Тоже не будет мне врагом.
Судья и воин Кубугыл,
Хвалы достоин Кубугыл,
Он тягаться не станет со мной,
На меня не нагрянет войной.
Пусть он духом твёрже, чем я, —
Он мне служит, зла не тая».
И ещё сказал Токтамыш:
«Не придёт от него беда.
То, что ты сейчас говоришь,
Не случится никогда,
Ай, не случится никогда!»
Сказала ханша Джанике:
«Если не враг тебе Кубугыл,
Если он мести не затаил,
Если не знаешь ты цены
Верным словам своей жены, —
Созови ты своей страны
Девять самых мудрых мужей.
Празднество большое устрой,
Испытать прикажи поскорей:
Кто же он, кто он такой,
Тот, кто везде Кубугылом слывёт,
За Кубугыла себя выдаёт,
Ай, кто он, кто он такой?»
Тут великий хан Токтамыш
В смятение пришёл.
Ответа не нашёл.
Обернулся хан Токтамыш —
Совета не нашёл.
Девять созвал он певцов,
Девять созвал мудрецов,
Одного привести приказал
И слова такие сказал:
«Худай-бирде, мой батыр!
Если тебя по плечу
Ударить я захочу,
Знаю – не сядешь ты.
Одежду с плеча моего
Носить не станешь ты.
Стихи, батыр мой, сложи,
В стихи всю правду вложи».
Слово Худай-бирде сказал.
Не понравилось оно.
«Выйди!» – хан ему приказал.
«Акбалтыра сын – мой Уак
И Мунджира сын – мой Чуак,
С красными огоньками в глазах,
Посеребренные в жарких боях,
Волки, врагам внушавшие страх!
Пили их кровь не однажды вы
И всё ж умирали от жажды вы!
Скажите стихи, оба войдя!»
Два седоголовых вождя
Руки сложили сперва,
Звонко сложили слова.
Но хан прогнал и этих двух:
Не утешили ханский слух.
«Избранный среди людей,
Аргамак[22] среди лошадей,
Беркут среди дальнозорких птиц,
Охранитель наших границ,
Мечом исфаганским[23] украшен ты,
Врагам многочисленным страшен ты.
Ты против них, как буря, стоял,
Как туман, ты, брови нахмуря, стоял!
Мой