кусок резины, если бы речь шла о произведенных ощущениях. По мере того, как движение продолжалось вверх, внезапно в моих глазах вспыхнули огни, в ушах зазвенело, и на мгновение мне показалось, что я потерял сознание. Когда я вышел из этого состояния, мне показалось, что я иду по воздуху. Никакие слова не могут описать то возбуждение и свободу, которые я испытал. Никогда в моей жизни мой разум не был таким ясным и свободным. Именно тогда я подумал о друге, который был более чем в тысяче миль от меня. Затем мне показалось, что я с огромной скоростью путешествую сквозь окружающую меня атмосферу. Все было освещено, и все же это был не свет дня или солнца, а, я бы сказал, особый свет, какого я никогда не знал. Не прошло и минуты после того, как я подумал о своих друзьях, прежде чем я осознал, что стою в освещенной комнате, а мой друг стоит спиной ко мне, но, внезапно повернувшись и увидев меня, он сказал: "Что, черт возьми, ты здесь делаешь? Я думал, ты во Флориде", – и он начал приближаться ко мне. Хотя я отчетливо слышал эти слова, я не мог ответить. Мгновение спустя я исчез; и сознание незабываемых событий, произошедших в ту памятную ночь, никогда не забывалось. Казалось, я покинул землю и все, что с ней связано, и вошел в состояние жизни, о котором абсолютно невозможно высказать здесь какие-либо мысли, которые у меня были по этому поводу, потому что не было никакого соответствия ничему, что я когда-либо видел, слышал или знал каким-либо образом. Удивление и радость от этого были невыразимы; и теперь я могу легко понять, что имел в виду Павел, когда сказал: “Я знал человека, в теле или вне него, я не знаю, который был вознесен на небо и видел то, что невозможно произнести”.
В этом последнем переживании не было ни сознания времени, ни пространства; на самом деле, его можно описать скорее как осознание бесконечности, чем как что-либо еще. Через некоторое время мне пришло в голову, что я мог бы остаться там, если бы захотел, но вместе с этой мыслью пришло и воспоминание о друзьях на земле и об обязанностях, которые там от меня требовались. Желание остаться было сильным, но в уме я четко рассуждал об этом – должен ли я удовлетворить свое желание или вернуться к своей работе на земле. Четыре раза моя мысль и разум говорили мне, что мои обязанности требуют, чтобы я вернулся, но я был настолько недоволен каждым выводом, что, в конце концов, сказал: "Теперь я подумаю и обдумаю этот вопрос еще раз, и к какому бы выводу я ни пришел, я буду его придерживаться". Я пришел к тому же выводу, и не успел я подумать, как осознал, что нахожусь в комнате и смотрю сверху вниз на тело, лежащее на кровати, в котором я узнал свое собственное! Я не могу передать, какие странные чувства охватили меня. Это тело, по всем признакам, выглядело мертвым. Вокруг не было никаких признаков жизни, и все же здесь я был отдельно от тела, с совершенно с ясным и твердым умом и сознанием другого тела, которому материя любого рода не оказывала сопротивления.
После того, как, возможно, прошла минута или две, глядя на тело, я начал пытаться контролировать его, и за очень короткое время все
