С каждым мгновением воздух все сильнее нагревался летним солнышком и тёплый дух лета плыл над лядиной. И когда задувал ветерок, он приносил аромат длинных сосновых игл, медленно колышущихся на ветвях. Стволы деревьев окружали низину со всех сторон, но от этого здесь не казалось тесно. Постепенно расслабленный покой Неёмы снова стал назойливо беспокоить все тот же, еле заметный чужеродный запах. Чужой, но такой влекущий… Беспокойное любопытство погнало её из логова и повело за собой в светлый пунчор, в сторону малинника.
Снова смутное беспокойство тревожило ее медвежий ум. Неёме казалось, что её свой собственный запах изменился и, такие ранее привычные испарения чащи раздражали ее, мешали и приводили в ярость. Дразнили своим присутствием даже безобидные мелкие зайцы и вездесущие лесные мыши, что населяли ее угодья, оставляя после себя пахучие катышки помета в траве… А незнакомый чужой манящий запах вел ее, подгонял, заставлял почти бежать. Широкая грудь вздымалась от бега, сильные мышцы спины перекатывались под бурой шкурой и мягко ступали медвежьи пятки по знакомой тропе, а чуткий нос отмечал присутствие поблизости другого зверя. Зверя опасного и влекущего к себе одновременно. Еще не видя ничего сквозь заросли малины, Неёма уловила чуткими ушами шумное чужое дыхание, чьи-то глухие шаги слышались на вытоптанных ею тропках и гулкое шкрябанье когтистых лап по лесной земле и треск разрываемой сосновой коры резало слух. Густой подлесок заканчивался. Сквозь густую сеть молодых ветвей шиповника она увидела чужака. Он стоял к ней спиной, подняв морду вверх, нюхал метки, оставленные ею вчера на ободранном стволе сосны. Темная, почти черная шерсть его переливалась густым матовым шелком в солнечном свете. Мех на его широких плечах и мощной холке, при каждом движении, медленно перекатывался, будто луговые травы под летним ветром. Этот чужак манил ее, манил сильнее сладкой малины и душистого меда. Она вытянулась мордой в сторону чужака, а задние лапы стали медленно, будто сами по себе, топтаться в густой траве, заставляя травяные стебли брызгать зеленым духмяным соком. Чу! Он услышал ее и замер. Чуть погодя, медленно и сторожко, повернул крупную голову и его темные глаза, спрятанные глубоко под мохнатыми бровями, поймали взглядом Неёмины очертания, еле угадывающиеся в зарослях малинника. Ноздри широкого чуткого носа шумно расширились, вдыхая ее запах. И тонкие травинки, дотянувшиеся от самой земли до его темной морды,