Проходит минута в жизни мира. Изобразите ее как есть[2].
Так положено начало персонажу, о котором я пишу.
Умберто насильно притягивает Лауру к себе, хватает ее за плечо, утыкается носом ей в волосы. Он вдруг понимает, что все без исключения брошено на произвол судьбы. Подробности процесса деторождения ему неизвестны, но, воображая нелегкий путь, который предстоит проделать младенцу, вырастающему из крохотного комочка, Умберто осознает, что они с Лаурой ничем не отличаются от других.
Лаура берет в ладони его голову – это последнее проявление ее нежности.
– Лежи спокойно, – говорит она. – Подумай о ребенке.
Он вспоминает, как однажды приехал к приятелю, цветоводу, владельцу огромных теплиц вдоль дороги к Пизе. Стекла теплиц покрыты тонким, прозрачным слоем краски (бирюзовой, цвета моря), чтобы солнечные лучи не обжигали нежные лепестки. Краску наносят снаружи, она высыхает тонкой пылью, которая осыпается при прикосновении. На стеклах прохожие пальцами рисуют всевозможные картинки. Умберто идет вдоль теплиц, рассматривает изображения: сначала сердечки, пронзенные стрелой и украшенные инициалами влюбленных; потом грубо намалеванные обнаженные силуэты; затем карикатурный рисунок женщины, лежащей с широко раскинутыми ногами и зияющей щелью; и наконец, крупнее и отчетливее предыдущих, попытка передачи анатомических подробностей – влагалище и член. Сам Умберто никогда бы такого не нарисовал, но сейчас осознает, что они с Лаурой стали именно такой картинкой.
Еще недавно тело Лауры – как и их связь – было тайной, предназначенной только для них двоих. Увы, тайна раскрыта; о ней известно третьему – его сыну.
– Donna mia, Donna mia! – глухо шепчет он в волосы Лауры.
– Я плохо спал. То, что ты мне сообщила… новость? Так можно сказать, новость? Как в газете… Так вот, эта новость всю ночь стучала мне в сердце. Лаура, я хочу все изменить. Я хочу найти место в моей жизни для тебя и нашего сына.
– Откуда ты знаешь, что родится мальчик?
– Я чувствую.
– А я ничего не чувствую. Мне все равно, мальчик или девочка. Надеюсь, если родится девочка, она вырастет хорошенькой. Так будет проще – для нее, не для меня. Мальчикам легче, от них красоты не требуют.
– Я очень тобой горжусь. Я горжусь своим сыном. Я ничего не хочу скрывать.
– А у тебя и не получится!
– Я дам вам все необходимое. Все, что пожелаете.
– Нам от тебя ничего не нужно.
– Лаура, послушай, что я тебе скажу. Может быть, ты не понимаешь. Всю свою жизнь я мог себе позволить делать все, что пожелаю. В молодости мои желания были скромны, но теперь у меня возникли грандиозные замыслы. Ради тебя и нашего сына.
– К чему ты ведешь разговор о деньгах?