– Вон как! – нахмурился Петр. – Яким стало быть зачинщик! – и крикнул. – Данилыч!
Меньшиков через секунду возник перед ним.
– А ну, смени Сильвестра! – и когда приказ был выполнен, Петр велел. – Сильвестр, ну-ка Якима ко мне! – а сам встал у борта.
Воронин торопливо подошел.
– Звал, государь?
– Звал, – не глядя на него, ответил Петр и велел. – А ну, сказывай, как было!
Яким посерел, и тускло сказал:
– Так я же пошутил, а он…
– Шутил?! – гневно оборвал его Петр, весь повернувшись к нему и сверля Якима взглядом. – С парусами шутил?! А ты ведал, что бы было, коли заполоскал Янка паруса?! Ведал?! – бешено вцепился он в Якима.
– Ведал, – совсем позеленев от страха, пробормотал Яким, дрожа как лист.
– Стало быть, под линек мальчишку, тать! – Петр врезал Якиму по челюсти, тот упал. А когда поднялся, Петр, не глядя на него, глухо сказал. – Прочь с глаз моих! – и крикнул. – Чтоб я тебя не видел! – топнул ногой. Яким исчез.
Петр еще постоял у борта, пока не прошло бешенство, потом подошел к Меньшикову.
– Данилыч, с берега дашь ему письмо к Гордону, да пригрози, чтоб доставил! – зло оскалился. – Видеть его не могу! Понял?
– Сделаю, мин херц. – спокойно кивнул Алексашка, продолжая следить за компасом. Петр хлопнул его по плечу и пошел в каюту.
На закате корабль бросил якорь возле какого-то монастыря. Янка проснулась и, выслушав несколько наставлений от Петра, касаемо поведения, отправилась со всеми на берег. На нем уже стояла делегация монахов во главе с патриархом. Все они в пояс поклонились подошедшему Петру.
– Здрав будь во веки веков государь, надежда наша, – сказал патриарх. Петр поцеловал ему руку и тоже поклонился.
– Здравствуй, святой отец, – смиренно ответил он, – не оставь в ночи, прими братьев своих под кровлю.
– Просим, государь, – еще раз поклонился патриарх и увидел Янку. – С тобой отрок, государь? Подойди ко мне, сын мой! – обратился он к Янке. Она подошла, немного заробев.
– Как тебя звать?
– Янка, – смущенно ответила она.
– Не из поляков будешь?
– Немного, – кивнула Янка. – Дед у меня поляк.
– Значит одной веры, христианской. Православный?
– Наверное, – пожала плечами Янка и совсем смутилась.
– Как так? Крещеный?
– Не знаю.
– А который же тебе год? – удивился патриарх.
– Четырнадцатый, – соврала Янка, честно глядя на патриарха.
– Однако надо мальчонку крестить, государь, – сказал патриарх, когда они медленно шли в сторону монастыря. – Не гоже ему нехристем-то ходить.
– Что ж, завтра и окрестим, – сказал Петр. – Я сам крестным буду. А, Янка? – он посмотрел на нее. – Ты как, согласен?
– Вау! Круто, Пит! – восхищенно ответила Янка.
– А родители что ж тебя не окрестили? – снова спросил патриарх у Янки.
– Тут я не в теме,