Вечер прошёл в приподнятом настроении: я мечтал о том, что ожидает нас в пещере. В шесть часов я сообщил об отсутствии пожаров и направился к своей хижине. И с каждым шагом мои вчерашние страхи становились всё сильнее. Я сошёл с тропинки и крадучись пробирался меж сосен. Добравшись до северной стороны поляны, я осмотрелся. У крыльца беззаботно порхала канадская кукша, а на крыше сидел бурундук, тщательно пережёвывая какую-то пищу, которую он держал прямо в крошечных лапках. Их вид внушил мне уверенность, что опасаться нечего. Я вышел на поляну, отпер дверь и, войдя внутрь, посмотрел по сторонам. По-видимому, за время моего отсутствия ничего не изменилось. Я взял ведро и направился к ручью за водой, а по возвращении заткнул оставшиеся в стенах дыры. Несмотря на проделанную с утра работу, в некоторых местах всё ещё оставались просветы, но если залепить их грязью, стена станет совершенно непроницаемой для посторонних глаз. Я вырыл небольшую ямку, наполнил её принесённой с родника землёй, полил водой – получилось превосходное липкое месиво. Я загребал его пригоршнями и заполнял оставшиеся в южной стене щели. Наконец стена была готова, и до наступления полной темноты у меня ещё оставалось время на приготовление ужина. Я не хотел зажигать лампу до тех пор, пока в стенах оставались просветы, которые могли привлечь сюда непрошеных ночных гостей.
Я умылся и развёл на плите огонь, раздумывая, что приготовить на ужин. Заключив, что ломтик ветчины, варёный картофель и хлеб с маслом и джемом составят вполне сносную трапезу, я открыл сундук с провизией и начал в нём рыться, раскидывая мешки и свёртки. Но огромного окорока, ещё не распакованного, будто след простыл! Я начал припоминать, видел ли его сегодня вечером или вчера утром? Я мог с почти полной уверенностью сказать, что видел, как утром дядя Джон внёс его в хижину вместе с другими вещами. Мне казалось, что в какой-то момент он точно был в сундуке, но не взялся бы утверждать наверняка. В течение всего дня я пытался убедить себя, что тень человека, прячущегося в ельнике, была лишь плодом моего воображения. Но сейчас… Уходя, я всегда запирал за собой дверь. Подойдя к окну, я увидел, что рама крепко прибита гвоздями. Я ринулся к другому окну: нижняя рама легко поддалась! Значит, окорок могли украсть! Тотчас вернулись все мои опасения. Я не стал тратить время на картошку. Вместо этого я запер дверь на засов, быстро поджарил пару ломтиков бекона и съел их с остывшими сухарями,