Да, как будто кто-то выпустит меня отсюда. Я могла бы сбежать прямо сейчас, и лучше в Эйле было не задерживаться – он на меня оказывал странное воздействие – с каждой лишней минутой, проведенной здесь, я все меньше хотела его покидать. Вероятно, все дело в ностальгии – отвратительно-хитром, лживом чувстве, через призму которого все становится не таким уж печальным. Правда, были здесь еще люди, с которыми я бы хотела успеть пообщаться:
– Простите, а где Крис? – я назвала только одно имя, но увидеться хотела с тремя. Однако, так как они были практически неразлучны, спрашивать о каждом из них не имело смысла.
– Ты прибыла как раз вовремя, завтра ты бы их уже не застала, – Его Величество сразу понял, что интересен мне не только брат.
– В смысле? – разговор повернул в очень удачное для меня русло – если друзья покидали Эйл, ничто мне не мешало присоединиться к ним, только если я сумею сохранить беспечный и веселый вид.
– У них есть очень важное задание. Ты можешь ими гордиться – их выбрали из десятков молодых гвардейцев. Они заслужили полное доверие своего капитана, – конечно, заговорить мне зубы, лишь бы не раскрывать тайны задания… То есть, я не заслуживаю теперь доверия, могу кому-то (а, точнее, кое-кому) все рассказать… Ну ладно, парни мне все равно все расскажут.
– Это заставит Криса надолго покинуть Эйл, – проговорила я задумчиво, – если Вы не возражаете, мне бы хотелось поскорее встретиться с ним, – я изобразила изящный поклон, почти физически ощутив боль во всех конечностях – меня в академии очень долго учили его правильно делать. «Королям кланяться – не мешки ворочать» – ворчала наш профессор этикета и манер, в очередной раз прохаживаясь меж рядов склонившихся учеников и поправляя косяки хлестким ударом своей трости. Ни разу я не видела, чтобы она на нее опиралась, так что в голову приходила мысль, что носит она ее исключительно для наказания. Помню, после ее уроков, мы все мазали синяки, полученные от ее трости, специальной мазью, к следующему утру все проходило, и по новой.
– Пожалуйста, – Кардин кивнул, позволяя мне, наконец, покинуть его. Он был не очень доволен моей просьбой, но отказ, по его мнению, выглядел бы слишком странно и неоправданно.
Путь до выхода из кабинета, а после и из тронного зала показался мне довольно длинным. Мне так не терпелось увидеть друзей, что я готова была бежать, но эмоции… эмоции показывать нельзя, только так можно даже королей использовать в своих целях.
Крис… мой дорогой единоутробный брат… Все эти 6 лет мы могли только переписываться и созваниваться, но его письма и звонки отличались краткостью и немногословностью. Я понимала, что учеба отнимала у него слишком много времени и сил, но его долгие молчания в ответ причиняли много боли и обиды.
И только мама, приезжавшая ко мне нечасто, один-два раза в год, привозила с собой его более развернутые письма, и письма от Рэя и Джина, из которых становилось ясно, что вся корреспонденция брата проверяется с особым рвением, а письма Рэя и Джина не пропускают