Седлов ненавидел линейки и считал их диким пережитком времени: за пафосность, длинные речи, бесконечное шиканье и метание взглядов классных руководителей на нелинейных подопечных, бремя прикрепления к которым они несли кто еще с остатками оптимизма, а кто так, будто его гвоздями, как к кресту, прибили к этому классу и заставляют считать своими детьми. И все эти велеречивые монологи администрации, часто малограмотные и почти всегда лишенные смысла, только усиливали ожидание конца всеобщего рекреационного стояния и желание вернуться к делу, от которого, по давнему убеждению Седлова, администрация школы была очень далека.
Но сейчас Седлов даже обрадовался линейке: а вдруг она затянется и съест помимо третьего (а в этом, судя по стучащей каблуками от кабинета к кабинету Зегерс, сомнений не было) четвертый урок вместе с его тягостными ожиданиями. А еще лучше – все отменят ввиду чрезвычайности события.
Поэтому Егор Петрович отправился на линейку без обычной тоски.
Событие оказалось действительно чрезвычайным. Седлов это понял сразу, как только увидел, что пелотон стоявшей недалеко от микрофона в центре холла неулыбчивой администрации возглавляет (а рядовые линейки проводились завучами) Шах – такое прозвище было у директора гимназии, Елены Григорьевны Минаковой. Это была тучная женщина лет 55, и ее плавная и непогрешимо властная манера говорить, каждая деталь гардероба с пышными нарядами, всегда массивной дорогой бижутерией на груди, перстнями, которые почти закрывали оседланные ими пальцы, – все, видимо, работало на давно закрепившееся прозвище.
Седлов лично общался с директором только в начале трудоустройства, когда был представлен Шаху завучем. Это было коротко, доброжелательно, напутственно, но веяние властности он ощутил сразу.
Именно Шах и начала линейку, сразу обозначив ее повод: «Я работаю директором этой школы больше 25 лет – данным сроком службы солдата царской армии могли похвастать многие директора, которые в то же время мечтали о петровском бессрочном „доколе силы и здоровье позволят“, но с тем, что произошло сегодня, я сталкиваюсь впервые. Буквально час назад какими-то, не побоюсь этого слова, вандалами, был взорван унитаз». По рядам было пробежал смешок, который быстро заглушили ответственные лица. Минакова продолжала: «Кому-то произошедшее может показаться смешным. Но только по счастливой случайности никто не пострадал. И речь могла идти не только об имуществе гимназии,