– Отчасти, я могу понять, как вы себя чувствуете. Просто правда о моей жизни не обрушилась на меня сразу вся, я постепенно осознавала, какие мы с мужем разные люди. Долгое время мне хватало моих огромных запасов любви к нему, а сейчас источник иссяк. Ведь его никто не подпитывал. Вместо любви я постоянно получала равнодушие и видимость каких-то чувств ко мне. Я устала осознавать, что в его списке предпочтений нахожусь на последнем месте. Всегда есть что-то или кто-то интереснее меня, а я остаюсь в постоянном долгу к нему, хотя на его шее никогда не сидела и в основном обхожусь без его помощи. Я научилась жить в своем мире, в котором счастлива одна, хотя и считаюсь замужней женщиной. Нет, я не завела себе любовника, такие отношения меня не устраивают. Я не собираюсь давать кому-то повод тыкать в меня пальцем и поливать грязью. Но как же горько осознавать, что жизнь проходит, и проходит мимо меня. Я нигде не бываю, никуда не езжу, потому что одной неудобно, а мужу некогда и не хочется. Мой мир – это книги, музыка, интернет, какое-то рукоделие и работа. Недавно я посмотрела несколько фильмов с вашим участием и так захотела побыть рядом с вами, что каким-то образом мое желание сбылось. Пусть это просто сны, но они такие замечательные, что грустно будет с ними расставаться. А ведь это когда-то закончится. Я только одного не пойму, как вы так быстро получили столько информации о своей жене?
– Совсем не быстро. Я наблюдаю за ней уже месяц и уже успел приготовиться к разводу.
– Месяц? Но вы же узнали обо всем неделю назад! Перед Новым годом!
– Насти, уже февраль, о чем ты говоришь? – Алекс удивленно уставился на нее.
– Как февраль? Сегодня четвертое января. У меня еще шесть дней до выхода на работу! Что вы мне голову морочите?! – Настя вскочила как ошпаренная и заходила по комнате. Теперь уже Алексу пришлось усаживать ее на кровать и успокаивать. И он не придумал ничего лучше, как поцеловать Настю, тем более что теперь музыка из компьютера звучала очень романтичная.
У нее так закружилась голова от этого неожиданного, но такого желанного втайне даже от себя поступка, что она просто потеряла сознание.
Когда она снова открыла глаза, увидела перед собой белый облупленный потолок и какую-то конструкцию, прижатую к ее рту и носу, которая мешала видеть окружающую обстановку.
– Настя! Как же ты нас всех напугала! – Полина склонилась над ней, снимая аппарат искусственного дыхания. – Ну ты даешь, сестренка! Шесть месяцев в коме, как же ты упала тогда неудачно!
Настя не могла пошевелиться, во рту все пересохло. Она молча смотрела на сестру и улыбалась. А та болтала без умолку: про то, что все это время моталась между домом и больницей, что Леха махнул на жену рукой и уже месяца три тут не появляется, и что какой-то иностранец уже неделю дежурит у Настиной постели и постоянно учит русский язык. Настя прикрыла глаза, чтобы переварить вываливающуюся на нее информацию