Я задумалась. Аристократ, который рассматривал меня лишь как тело, отпадал сразу. От физиономии того военного Дальядо меня оторопь брала, неизвестно чего от него ждать. Но совсем отказываться от возможности сбежать этим путем не нужно. Будет еще кто-то. Эта ловушка, как мне казалось, никогда не откроется.
Но сильнее всего сейчас болели мои душевные раны. Острая жалость к Алессандро и ощущение невероятной несправедливости, с которой я столкнулась, сводили с ума. Во Флоренции все катится в бездну, Тюдор творит, что хочет. Как же я хотела, чтобы он получил по заслугам за все… Если мне когда-нибудь удастся выбраться отсюда, он за все заплатит.
К вечеру пришла служанка и сопровождающий её охранник, тюремщик, проще говоря. Я с удивлением увидела, что это мулат. Смутно припоминалось, что Испания вела войны, вполне возможно, он появился здесь после этих событий.
– Здравствуйте сеньорита, – весело обратилась ко мне служанка.
Это была высокая черноволосая женщина, но её неуместно бодрые фразы не могли меня обмануть. Слишком уж острый и зоркий взгляд, слишком хитрое лицо.
Но появилась иллюзия свободной жизни, от ее болтовни я немного расслабилась. Молчаливый охранник остался ждать у входной двери.
– Такая красивая сеньорита, буду рада вам услужить. Господин Ортега вами очень дорожит, вы должны ценить его отношение.
– Не знаю, что он тебе наговорил, но я себя тоже не на помойке нашла.
От такой несколько резкой фразы служанка опешила, но любопытство взяло верх:
– Откуда вы?
– Из Флоренции.
Это самый минимум, который можно выдать.
Служанка всплеснула руками:
– Ну, тогда понятно. Скорее всего, вы попали в беду после событий, которые случились после прихода Савонаролы?
Пусть думает так.
– Ты даже про это что-то слышала?
– Конечно, я прислуживаю сеньору Ортеге. А он упоминал сегодня о Флоренции. Сегодня у него были гости, говорили о вас.
Я насторожилась:
– А что он говорил?
– Да бесчинства там творятся, говорил, кто имеет возможность, бежит оттуда. Горят даже богатые особняки, просто так нос не высунешь на улицу. Только Савонарола решает, что можно, а что нет.
– Рассказывал ли он подробнее, что сгорело? Ты конкретно не помнишь, о каких зданиях он болтал? Хоть какое-то название?
– Сеньорита, я могу не знать всех этих слов.
– Давай, я тебя спрошу, а ты уже вспомнишь, упоминал ли он эти названия. Сообщал что-нибудь про особняк Конти?
Служанка всплеснула руками:
– Как же, конечно! Про эту фамилию в основном речь и шла. Сгорел, да еще лавки какие-то… А вы имеете к ним отношение, да?
Я промолчала, стараясь скрыть волнение. Сгорели лавки, надеюсь, что Пауло уже успел сбежать и забрать с собой все имущество. Но сгоревший особняк… Интересно, а мой