Даже спустя много лет Алена не упускала случая показать, какое я на самом деле дерьмо, хотя и считался другом Виктора. В самый трудный момент рядом с его семьей были настоящие друзья.
– Извини, – выдавил я из себя.
– Ничего, теперь ты все знаешь. – И она положила трубку.
Я сидел молча, словно, окаменев, держа в руке трубку, издававшую короткие гудки. Постепенно до моего сознания дошло, что я потерял лучшего друга. В несчастный случай я не верил. Это на Виктора не похоже. Самоубийство, обставленное как несчастный случай, я тоже исключал. Виктор был по натуре – борец и никогда на это не пошел бы. Но факт остается фактом: Виктор Кравцов покоится на кладбище.
Садиться сейчас за руль и мчаться в Ростов не имело никакого смысла. Я уже ничем не мог помочь Виктору, не мог вернуть с того света. Я решил поехать в Ростов, но с холодной головой, чтобы разобраться во всем.
Я достал из холодильника колбасу и бутылку водки, нарезал хлеб, лук и огурцы. На стол я поставил два стакана: в один я налил «фронтовых» 100 грамм и прикрыл куском хлеба, так мы в свое время делали, когда поминали погибших. Поминать близких людей можно всегда, а не только по датам. Себе я налил полный стакан, выпил, закусил и решил, что стакан Виктора будет стоять в моем доме до моего возвращения из Ростова.
Потом я уже не спешил. Куря сигарету за сигаретой, я допил всю бутылку. Не почувствовав опьянения, я хотел открыть вторую, но понял, что сегодня, сколько бы я не выпил, все равно не опьянею. Постепенно анализируя все, я пришел к выводу, что кто-то рассчитал свои силы и решился на убийство Виктора, и поэтому он тоже последует за ним. В том, что я буду мстить за друга, пока не доберусь до конца, я не сомневался.
Это я умел делать.
В этот вечер, дымя сигаретами в одиночестве, я вспомнил все.
С Виктором Кравцовым мы были практически «ровесниками». Он родился в феврале 1950 года, а я – в сентябре 1949 года. Но вот в школу я пошел почти в восемь лет.
Рос я на «нахаловке», а Виктор провел детство в Нахичевани. Но ни там, ни там «тихие» мальчики не росли.
Случилось так, что в одиннадцать лет я потерял отца, погибшего во время аварии на заводе, правда, тут же мы с мамой получили квартиру, которую ждали уже несколько лет. У нас были две комнаты с разными ходами. Возможно, я постепенно бы «оттаял», смирившись с гибелью отца, но неожиданно в нашей квартире появился Николай Иванович. Как теперь я понимаю, спустя много лет, в сущности, он был неплохой мужчина, пытавшийся заменить мне отца, но вот я, как многие подростки, не мог воспринимать его на месте отца. Да еще через год у меня появилась сестренка. Это было уже чересчур. Для меня Николай Иванович всегда был «ты» и «он».
Я рос задиристым хулиганом, с которым многие родители запрещали дружить своим благовоспитанным чадам. Дрался я по любому поводу, даже с ребятами старше меня, не замечая во время драки кровь из носа и не чувствуя боли, но вот в противника летело все, что только попадалось в этот момент мне под руку. За такой нрав я получил кличку «псих».
Единственное,