– Ладно, мальчики, – вздохнула Люба. – В конце концов, мы собрались не для того, чтобы ваши квартиры обсуждать.
Матвей услышал это и поднял голову. Ребята смотрели на него.
Они пришли втроём. Люба, Толик и Антон – дети тесно знакомых врачей, друзей отца Матвея. Наверное, это единственная причина, по которой они худо-бедно общались между собой.
– Да! – подхватил Антон, поднимая стакан. – Сегодня мы чествуем нашего иностранца. Какой ты всё-таки молодец, что свалил!
– Я тоже считаю, правильно сделал, – добавил Толик. – И я бы уехал, если бы позвали.
– Да любой бы уехал, чего говорить!
Антон махом выпил всё, что оставалось в стакане.
Матвей давно понял, что его приятели зря пошли в медицинский. У них не было ни желания, ни способностей к профессии врача. Родители – завы, главы, чины из министерства и труженики частной медицины, – заталкивая детей в мединститут, распаковывали перед ними карьеру, которую тем оставалось только накинуть на себя, как новенький белый халат.
– Если все разъедутся, кто будет лечить людей здесь? – спросил Матвей.
– Пусть сами себя лечат! – ответил Антон, морщась от виски. – В Интернете же написано, как. И чему мы столько лет учились!
Ну да, ну да.
Антона однажды чуть не отчислили из университета. На экзамене по анатомии он, вытянув билет про череп, перепутал лобную кость с лобковой. Профессор был вне себя и, краснея от наступающего приступа гипертонии, кричал, что человек, который не может отличить голову от того места, каким соображает, не должен лечить людей.
– Напрасно вы думаете, что люди на западе не освоили Интернет, – возразил Матвей.
– Тогда пусть идут к шаманам! – не унимался Антон. – Здесь в них уж точно верят больше, чем в нас.
– А ещё все считают, если у врача хорошая машина или дорогие часы, то он обязательно нажил это на здоровье пациента, – сказала Люба. – У нас верят только бедным врачам, голодным и несчастным. А такие, как эти двое, – она небрежно кивнула на Антона и Толика, – поводы для вечных сплетен что среди коллег, что среди больных.
Матвей практически не общался с одногруппниками с тех пор, как закончил университет. Пару раз они созвонились с Антоном. Изредка загоралась и тут же гасла переписка с Толиком. С Любой же он и в студенчестве обмолвился лишь сотней слов – вряд ли больше, – из которых половина «привет» и «пока». Он был не против повидаться с университетскими знакомыми, но не расстроился бы, если бы они не пришли.
– А что Оксана задерживается? – как бы между делом спросила мама.
Матвей тут же забыл, о чём шёл разговор минуту назад.
– Ты пригласила Оксану?
Мама невозмутимо пожала плечами.
– Я пригласила всю вашу компанию.
Она не смотрела на сына и упорно делала вид, что не замечает его пристальный взгляд.
Матвей опрокинул в рот остатки виски, поставил стакан на стол и откинулся