– Вон тот берег, – Андрей указал рукой, – это Сорренто. А вон видишь, правее остров туманится – это остров Нуриева, который лет пять назад выкупил Стинг. Ниже, там за серпантином, заброшенная вилла Крупа. На ней висит маленькая табличка: «Я построил эту виллу, чтобы созерцать восходы и закаты».
– Красиво сказано!
– Я там жил целый месяц. Мебели там, конечно, никакой, устроил себе логово из подручных материалов.
– И что так запросто можно там жить?
– Ну как сказать, вилла огорожена, приходилось перелезать через забор ночью. На воротах написано, что вилла охраняется государством как памятник. Но я жил. Правда, потом по соседству поселилась команда наркоманов. Пришлось съехать. Стремно стало. Шприцы кругом, да и неприятно созерцать восходы и закаты в такой компании. Тогда я наткнулся на грот возле яхт-клуба, ну да я тебе про эту тему рассказывал.
– Покажешь как-нибудь этот грот?
– Покажу.
Пока мы любовались окружающими красотами, пришел хозяин, дававший ранее разнарядку. Он долго беседовал со стариками-строителями, водя пальцем по чертежам. К этому времени на погрузчике подвезли мешки с цементом, песком и известью. Старики дали знать мне и Прапорщику, что мы будем работать с ними, на пальцах показали, сколько и каких мешков нужно спустить вниз, сами же налегке очень уверенно отправились по вырубленным в скале ступенькам к нижней терраске, из которой планировалось сделать смотровую площадку. Андрей с поляком остались возле виллы дожидаться архитектора – как позже оказалось, они начали рыть котлован под запланированный бассейн.
Наш с Прапорщиком рабочий день проходил так. Один стоял возле бетономешалки, забрасывая в нее составляющие для раствора, а потом этот раствор в ведрах подавал старичкам, делающим по периметру площадки каменное ограждение. Другой носил сверху от виллы глыбы сланца для кладки и двадцатипятикилограммовые мешки. На некоторых ступеньках приходилось балансировать над пропастью. Работали с Александром попеременно, но не покладая рук. Время работы – с девяти до четырнадцати часов, и всего один пятнадцатиминутный перерыв, во время которого старички вытаскивали свои туески с бутербродами и обедали.
Старшего из наших стариков я даже прозвал Папа Карло за его трудолюбие. Если я задерживался, присев с мешком цемента на ступеньки скалы, то сразу слышал строгий окрик: «Алекс, ты где?», «Виникуа!» («Ко мне!») Потом вообще поставили над нами надсмотрщика. Племянник хозяина фирмы приехал к дяде на каникулы подзаработать денег и целыми днями стоял над душой, грозя увольнением с работы. Я возненавидел этого мальчиша-плохиша, да и было