– Да, понимаешь, он мне как отец.
– А-а-а…
Папа принес поднос с заказом, стал аккуратно выставлять рюмки с коньяком и блюдца с нарезанными дольками лимона на стол. Все чокнулись и выпили.
– Папа, скажи писателю, что ты обслуживал Горбачева, Клинтона, Рузвельта… кого там еще…
– Да-да, Горбачев хорошо, гуд, он был здесь, Андре прав…
– Горбатова ты нам особо не хвали, – послышалось со стороны, – не любим мы его.
Чтобы замять неловкую ситуацию, Андрей сказал:
– Папа, а можешь принести гитару? Алекс хорошо играет романсы.
– О, романсы давай-давай! – подхватил идею Александр.
Когда-то он служил прапорщиком в Советской армии, за что и получил прозвище. Оказавшись на острове, Прапорщик успел поработать конюхом у итальянской миллионерши, дворецким на вилле у кого-то богатея англичанина, а сейчас трудился строителем с Ареком и Яношем.
– Да что вы, ребята, я уже сто лет не играл!
– Не ломайся! Мы тут соскучились по всему русскому.
Папа принес со сцены красиво инкрустированную гитару. Я перебирал струны, и все тихо слушали, но лица казались кислыми. Папа с любопытством поглядывая, протирал рюмки у стойки.
«Отцвели уж давно
Хризантемы в саду
А любовь все живет
В моем сердце …»
– Нет, ребята, не идет песня…
– Ладно, после поиграешь. – Андрей повернулся и, улыбаясь почти заискивающе, что для него вообще было нехарактерно, поймал взгляд неродного отца: – Вот если бы Папа нам изобразил что-нибудь!
– Отец родной, – подхватили другие осторожно, – сваяй нам, как ты умеешь, на инструменте!
Андрей настаивал:
– Ну, исключительно для гостя из Москвы!
Старик молча вытер руки о фартук, взял протянутую Андреем гитару, сел на высокий стул, подключил к гитаре электрический шнур и начал выводить столь душещипательную мелодию и с таким мастерством, что у меня слезы так и брызнули из глаз. Как он играл! Как он играл! Казалось, гитара заменяла попеременно разные инструменты: то виолончель, то мандолину, то контрабас, а то вдруг лилась мелодия, похожая на звуки скрипки… Он исполнил для нас две неаполитанские песни, и все с особым чувством аплодировали.
Стали прибывать посетители. Папа убрал гитару и стал давать какие-то распоряжения официантам. Потом подошел к нам, нагнувшись, доверительно произнес:
– Сейчас мои дети будут играть для вас. Вот вы послушаете!
Андрей перевел и добавил:
– Сам он играет теперь в исключительных случаях, только для самых дорогих гостей. Понимаешь? У тебя сейчас уровень Горбачева…
Пришлось криво улыбнуться…
На маленькую сцену вышла смуглянка, чернокудрая, в красиво облегающем фигуру длинном черном платье. Двое парней со строгими красивыми лицами, больше похожие на телохранителей этой красавицы, чем на музыкантов, сели на высокие стулья по обе стороны от нее