Главврач перевёл вопрошающий взгляд на «Маду». Та хотела что-то возмущенно изречь, но запнулась, нервно пожевав впалые губы.
– Пппойду пппоищу в кккульке ссо сссладостями, что я кккупила ддля сссвоих вввнуков, – хмуро проворчала она и неторопливо покинула кабинет.
– Старушка Мада, – вздохнул Селин, – совсем с памятью у неё плохо стало. Кстати, как вы относитесь к музеям анатомических редкостей и аномалий?
«Если главврач вам предложит посмотреть свой музей уродств, не стоит отказываться», предупредил меня Пахомов. «Во-первых, он лично собирает экспонаты на протяжении десяти лет. А во-вторых, отказа он не примет».
– Я посещал не единожды Кунсткамеру и остался под впечатлением. А потому, мой ответ: положительно.
– Прекрасно! – Главврач встал и поманил меня за собой. – Тогда, я хочу показать вам старовязовский музей, который находится буквально вот за этой дверью. – Он указал рукой на закрытую дверь справа от себя, на которой висела табличка с лаконичным, но броским словом: «МУЗЕЙ».
– С удовольствием, но я бы предпочёл вначале выпить чаю, а уж потом смотреть на двухголовых младенцев.
– Полностью разделяю ваше мнение! – заверил меня Селин, чуть было не шлёпнув себя по лбу. – Я совсем забыл о нём. – Я глянул на его чашку, с жадностью ловя аромат бергамота, что с паром поднимался вверх, дразня моё обоняние. Главврач вернулся в своё кресло, скрестив ладони на груди. – Касательно двуглавых младенцев: к сожалению, в моей… нашей коллекции этого экспоната нет. Хотя, признаться, я был бы не прочь его заполучить.
Вернулась «Мада» с тем же подносом, но с другой чашкой чая. Её она поставила передо мной, громко стукнув днищем чашки о столешницу. Также рядом упали две конфеты сомнительной свежести.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я, получив в ответ только презрительный взгляд сквозь толстые линзы очков.
С чаем я справился быстро. Главврач залпом осушил свою чашку, стараясь не отстать от меня. Прежде чем открыть заветную дверь и впустить меня в «святыню», он протянул мне пару бахил, надев другую пару поверх своих ботинок.
Это был переделанный кабинет для конференций, которым не пользовались по назначению (используя логическую цепочку) более десяти лет. Экспонаты, представленные здесь, стояли на специально заказанных полках, в стеклянных шкафах и даже на Т-образном столе. Большая их часть хранилась в банках заполненных формалином, меньшая – в сушеном виде. Чего здесь только не было: человеческие мозги (одни на вид здоровые, другие – пористые как губка), почки (целые и в разрезе), лёгкие (правильной формы и деформированные метастазами), отсечённые ладони, стопы и даже головы (на пальцах одного из экспонатов я смог разглядеть бледно-голубую татуировку с именем «Коля»). Я прошёлся мимо каждой полки и шкафа, слушая восторженные речи главврача о том, как в музее появился тот или иной экспонат. Как оказалось, большую часть из представленных здесь образцов, Селин выпросил