Вздымают пену –
Вырывают с корнями кусты.
Ясновидческая поэзия Рембо, стремящаяся передать через символические соответствия, порождающие эхо произвольных ассоциаций, максимальное ощущение прикосновения к «неизвестному», герметична по форме и труднодоступна для понимания. «Сверхъестественные озарения» Рембо раздвигали границы восприятия, позволяя ощутить за гранью видимого «подлинную» реальность. Недаром поэт сравнивал себя с «искрой вселенского света», «преодолевающего земное притяжение»: «Я сорвал с неба черную лазурь и зажил подобно золотой искре вселенского света» («Алхимия слова»).
Путь ясновидения А. Рембо, прорыва через бессознательное чреват разными возможностями. «Спуск в бездны собственной души, для человека «взыскующего истинной жизни», всегда заканчивается в некой критической точке, после которой, как в «Божественной комедии», нисхождение превращается в восхождение к вселенскому началу (к «Первоисточнику» всех вещей), открывающему душе ее божественное начало». Но Рембо, отринувший Бога, ищет в своей душе лишь невиданное и неслыханное, проникая в ее «материальную природу». Культивируя ощущения, Рембо ограничивает себя опытом конкретного, а потому, погружаясь в «глубины своей психологии», в глубины первозданного и беспорядочных воспоминаний, он обретает не объективное мироздание (голос Вселенской души), а мир собственной субъективности. Он называл себя «искрой вселенского света», стремившегося подчинить словесные наваждения внутреннему ритму мировой души, а оказался не ясновидцем, а визионером. «Искрой вселенского света» можно ощутить себя, лишь преодолев разрыв духа и материи. Рембо этот разрыв довел до крайности; добравшись до дна собственной души, он не ощутил ничего, кроме «морока и ада», что отразилось в его «грандиозном» эксперименте: он не смог преодолеть разрыва между галлюцинаторным потоком сознания и упорным поиском формы и языка символических соответствий. В «Последних стихотворениях» резко меняется тональность. Поэт, мнивший себя «сверхъестественным магом», «силившийся измыслить новые цветы, новые звезды, новую плоть и новые наречия» («Прощай», пер. Ю. Стефанова), ощущает ясновидческий эксперимент как насилие над своей душой и телом. В стихотворениях «Стыд», «Как волк хрипит под кустом» звучит уже не «флейта богов», а покаянная исповедь поэта, выплескивающего свое отчаяние в аллегорических образах насилия, жестокости, расчленения тела:
Этого мозга пока
Скальпелем не искромсали,
Не ковырялась рука
В белом дымящемся сале.
Последнее произведение Рембо – «Сезон в аду» (1873) – это исповедь отречения поэта, осознавшего, что он «поднял руку на самого себя», «хлебнул изрядный глоток отравы», пережив все муки ада: «Тысячу раз будь проклята эта отрава, этот адский поцелуй» («Ночь в аду», пер. Ю. Стефанова).
Метафорой