– Что бы ни было, – взревел барон, – очень скоро желтые штаны Магомета будут сорваны со стен Акры.
Толмач перевел слова барона Маштубу. Тот что-то быстро приказал.
– Позволь мне с помощью вопросов выяснить состояние твоей души, – попросил толмач.
– Это говоришь мне ты, проклятый отступник?
– Это говорит защитник веры Маштуб.
– Правда, барон, помолчите, – попросил сеньор Абеляр. Было видно, как ему тяжело говорить. – Я хочу ответить на вопросы Маштуба.
Барон замолчал, бессмысленно пуча глаза и пуская с губ прозрачную слюну.
– Думаете ли вы, сеньор, – спросил толмач, переводя слова Маштуба и глядя теперь только на сеньора Абеляра, поддерживаемого оруженосцами. – Думаете ли вы, сеньор, что этот мир приводится в движение лишенными смысла причинами или же он все-таки поддается разумному управлению?
– Все в воле божией, – ответил сеньор Абеляр.
– Но короли Ричард и Филипп враждуют друг с другом. Они стоят у стен Акры и не могут ее взять. Они спорят, кого посадить на иерусалимский трон, собаку-рыцаря Га Лузиньяка или собаку-маркиза Монферратского. У них помутился ум. Они делят трон, который еще надо завоевать, и они не понимают, что завоевать иерусалимский трон можно только совместными усилиями. У них совсем помутился разум.
– Все в воле божией, – повторил сеньор Абеляр, и было видно, что ему очень трудно произносить даже такие короткие слова. – Наверное, ты мудр, начальник Маштуб, но ты, наверное, не знаешь, что Крез, царь лидийцев, столь долго угрожавший царю Киру, сам был впоследствии предан пламени костра. Наверное, ты никогда не слышал о том, что пришло время и римский консул Павел сам проливал благочестивые слезы из-за несчастий Персея, пленного им же? Ты говоришь о времени, Маштуб, но у нас этого времени ничуть не меньше.
– Твои несчастья, – негромко перевел ответ Маштуба толмач, – являются наказанием за твои заблуждения, ибо ты не в силах правильно оценить ход событий.
– О чем они говорят? – снова взревел барон Теодульф. – Клянусь божьими потрохами, я не понимаю ни слова!
Маштуб приказал, и в шатер внесли холодный шербет на серебряном подносе.
– Пей и ты, пучеглазый, – перевел слова Маштуба толмач. – Наверное, ты больше никогда не будешь пить таких вкусных напитков, грязный латинянин. Аллах велик, он разрешает тебе сделать несколько глотков.
– В большой шкатулке, которая стоит справа от моего ложа, – перевел толмач слова Маштуба, – лежат пряди волос, присланные мне всеми женщинами Акры. Все женщины Акры, молодые и старые, сказали