«Блаженствовало бы государство, если бы им управляли ученые мудрецы или его правители стремились бы научиться мудрости…»
Ганелон этого не понимал. Да и как понять такое?
Ведь если бы государством управляли не благородные бароны с мечами в руках, а нищие старцы, произносящие всякие мудреные слова, разве стали бы прислушиваться к ним плохие люди? Разве вышли бы в поля добрые крестьяне, если б узнали, что желает этого не барон Теодульф, содержащий хорошо вооруженных дружинников, а нищий старец, у которого не только что нет дружинников, а и сам он и слаб, и сир, и ходит в простых отрепьях, и ест заплесневелый хлеб, выпрошенный на паперти? Разве не расплодились бы повсюду еретики, если бы благородные бароны не следили строго за тем, чтобы не бродили по их землям странные люди из чужих краев, распространяющие среди простолюдинов еще более странные и опасные мысли?
Ганелон сам видел и даже держал в руках тяжелые, как бы даже влажные на вид многие старые списки и книги. Переплеты тронуты плесенью, пергамент, когда-то белый, как гусиное перо, потускнел, потрескался, буквы выцвели, но Викентий из Барре, наверное, обладает тайным зрением: всматриваясь в потрескавшийся пергамент, он вслух зачитывает Амансульте фразы, составленные из выцветших, почти неразличимых слов.
Там же, в тихой зале, называемой монахом Викентием библиотекой, бывают заезжие труверы. И там же юная хозяйка замка Процинта и ее помощник, серый тщедушный монах, похожий на старую крысу, беседуют о познании вещей человеческих и божественных с совсем уже странными людьми. В той же зале однажды Ганелон видел перед камином согбенного старика в совершенно черном, как ночь, как бы бархатном плаще до самой земли и в красной шапке на голове. Длинные тонкие пальцы старика с сильно расширенными суставами были явственно разъедены кислотами, голос звучал глухо и недовольно. Нелепые гримасы могли вызвать смех, но у Ганелона они вызывали самый настоящий, правда, непонятный страх. Говорили, что старик похищает детей и пьет их теплую кровь, но, может, люди лгали. А еще, и гораздо чаще, говорили, что этот нелепый старик в бархатном, как ночь, плаще и в нелепой красной шапке умеет делать настоящее золото из самой простой глины и даже из птичьего помета.
Наверное, это так.
Амансульта ведьма.
Говорят, под левой грудью семнадцатилетней хозяйки Процинты есть тайный знак, отметка дьявола – некое темное пятно в виде отпечатка лягушечьей лапки. Говорят, что если ткнуть в это пятно ножом, Амансульта не почувствует боли.
Путь к темной башне Гонэ запрещен.
Ганелон следовал туда за хозяйкой тайно.
Тайно следовать за хозяйкой приказал брат Одо.
Ганелон боялся попасться на глаза хозяйке, прятался в кустах, шептал про себя: «Ведьма». Он был уверен, что она ведьма. Ведь