– Как прикажете, миледи. Я не потревожу вас.
Обойдя меня, он подошел к двери и замер, чтобы сказать:
– Если браслет ярко сияет – я рядом с вами. Чем слабее сияние, тем дальше мы друг от друга.
Я поднесла руку к глазам, не сводя взгляда с тонкой серебряной нити, опутавшей запястье, будто яркая паутинка.
Эллиот неслышно прикрыл за собой дверь, оставив меня одну.
***
Первой мыслью было решение навестить Юми. Идея эта возникла внезапно, но была такой естественной и правильной, что я незамедлительно ей повиновалась. Я всегда обращалась к подруге за советом. Разумеется, есть ещё Лиам и Моника, готовые помочь в любой момент, но, когда случалось что-то серьёзное, я всегда шла к Юми. Однако оказавшись уже у дверей больницы, я вдруг поняла, что не смогу рассказать ей о том, что случилось. Я не должна пугать её странным рассказом о вчерашних событиях, ведь если она перенервничает и с ней или с её ребенком что-то случится… Это будет куда страшнее, чем моя связь с демоном. Поэтому, бросив взгляд на окно палаты подруги, я побрела прочь, не разбирая дороги.
Сквозь скрытое белоснежными облаками небо слабо сияло солнце, нисколько, впрочем, не грея. В воздухе, подхватываемые лёгким дуновением ветра, кружились в своём особенном вальсе снежинки, то и дело касаясь моего лица и мгновенно тая. Заворожённая их танцем, я протянула вперёд руку и на раскрытую ладонь опустилась пара снежинок. Но, прежде чем я успела бы разглядеть их причудливую форму, превратились в две крошечные капельки воды. Убрав руку обратно в карман, я собралась было идти дальше, как вдруг услышала обрывок рождественской песни:
О святое дитя Вифлеема,
Снизойди до нас, мы молим!
Приди и избавь от греха,
Родись средь нас сегодня.
Голоса доносились из собора неподалеку. Кажется, в последний раз я была в церкви, когда мне едва исполнилось десять. Мои родители – католики, исправно ходили на мессу каждое воскресенье, беря с собой и двух маленьких детей, меня и мою сестрёнку. Первое время мне нравилось бывать там, я даже пыталась проникнуться атмосферой, царившей в Обители Божией, и какое-то время пела с сестрой в детском хоре. А потом… потом мой интерес стал пропадать, пока однажды в воскресное утро я не отказалась идти, честно признавшись ошарашенным родителям, что мне там просто скучно. Помню, мама сильно кричала в тот день что-то о вере, долге и обязанности каждого человека, а папа неожиданно встал на мою сторону, сказав, что со временем я всё пойму. А Кэрол… моя маленькая сестрёнка, родившаяся лишь несколькими минутами позже меня, очень полюбила это место. Она была гордостью мамы, её полной копией, такая же светловолосая и голубоглазая. С маминой внешностью и мягким, простодушным характером папы Кэрол и в самом деле была похожа на маленького ангела.
Воспоминания о погибшей сестре нахлынули внезапно, до боли стиснув горло невидимыми пальцами. Я запрокинула голову и крепко зажмурила глаза. Это было необходимо,