Артур Амбигуус-старший не без профессиональной гадливости взирал на грибы.
– Их бы помыть для начала, – высказался и он. – Это же моя земля, как-никак. Знаешь, сколько я в нее вложил?
Он распахнул дверцы встроенного шкафа, и все увидели там прорву банок с растворителями, лаками и антисептиками.
– Никакой твоей земли нет, – возразил Гастрыч. – Квартира твоя, а земля не твоя. Закона еще нету такого, чтобы все тут твое было. И эти грибы, землицей рожденные – наше общее достояние. Может быть, это клад? Нам причитается двадцать пять прОцентов…
Он сгреб все грибное семейство в горсть, напоминавшую ковш; выдернул вместе с несерьезной, сочащейся прохладным потом грибницей и швырнул в подставленную кастрюлю.
– Надо было ножом, – спохватившись, сказал Извлекунов, и тут события могли закончиться, не начавшись, ибо стал неожиданно разгораться извечный спор о предпочтительном собирании грибов: срезать их или вырывать, не щадя корней? Но спора не вышло, потому что Гастрыч пожал плечами и просто ответил:
– Поздно уже. Фаусту хотелось остановить мгновенье. Мы, прогрессивные люди, повелительно приказываем: мгновение, раздвинься!
Грибы промыли в нескольких водах; очистили от землистых наслоений и даже начали трезветь, увлекшись общим трудом. Одна лишь Оранская сидела, забившись в угол дивана, погрузившись в ладошку огромным лбом и внутренне приготовившись к путешествию в неведомое.
– Грибы надо варить минут двадцать, – сказала Анюта Амбигуус.
– Ну, этим и двадцати часов будет мало, – не согласился Извлекунов.
– Как закипят, так и выключим, – подытожил Гастрыч.
В Артуре Амбигуусе созрело желание язвительного сарказма. Он, не вдаваясь в причины оного, воспылал неприязнью к соучастникам:
– Зажечь огоньку? Извольте, сию секундочку… милостивый государь, – он думал этим обращением унизить Гастрыча, так как тот и мечтать не смел, чтобы его хотя бы раз в жизни обозвали государем, но Гастрыч почитал себя пусть и не всегда милостивым, но государем – запросто, а потому кивнул по-соседски: – Давай, зажигай.
И стал наблюдать, как Артур семикратно хлопает себя по карманам в поисках утраченных спичек: их там быть не могло, потому что старший Амбигуус видел в спичках низкий, пролетарский предмет и всегда пользовался зажигалкой.
Не найдя же спичек и воспользовавшись зажигалкой, он мигом обжегся, тщетно воспламеняя плиту. Гастрычу это надоело, он отобрал зажигалку и крутанул колесико каменистой подушечкой своего пальца.
Конфорка вспыхнула.
На глаза соседу попался большой кипятильник; он и его опустил для космического ускорения, исчисляющегося в жэ.
8. Двойственность натуры
– Плинтуса у тебя плохо положены, сосед, – озабоченно молвил Гастрыч, не забывая следить за кастрюлей.
Артур