Таран не спеша развязал тугой узел и небрежно вывалил содержимое мешка на бетонный пол. Таблетки, пузырьки, скрутки бинтов рассыпались бесформенной кучей, из которой сталкер начал придирчиво выбирать некоторые и откидывать в сторону. Покопавшись с минуту, он сгреб большую часть медикаментов обратно в мешок и, поднявшись на ноги, закинул его за спину.
– Послушай, Таран… – Старик, стараясь не встречаться со сталкером взглядом, мялся и тяжко вздыхал. – Это ведь почти все лекарства, что у нас остались. Может… едой возьмешь… или еще чем?
Никанор стоял не шелохнувшись. Только желваки на его лице обозначились сильнее.
– У «огрызков» еще наторгуете, – грубо отрезал Таран.
Кинув в опустевшую плошку пару патронов – за постой и ужин, – он подхватил винтовку и пошагал прочь со станции.
Палыч растерянно всплеснул руками, а Никанор со злостью сплюнул под ноги. Гневный взгляд его зацепился за Глеба.
– А ты чего пялишься, шантрапа! Или ты сегодня свое уже отработал? Так я добавлю!
Глеб кинулся к входу в подсобки, мечтая как можно быстрее исчезнуть с глаз взбешенного начальника. Прокатившись по узкому коридору, подхватил у стены лопату, запрыгнул в безразмерные сапожищи, покрытые засохшей коркой грязи, и привычно полез в яму с нечистотами. После пережитых эмоций и встречи с ужасным сталкером мальчика колотило.
Выгребать чужое дерьмо было намного привычнее и спокойнее.
– Алло! Алло! – Никанор, надсаживая горло, орал в трубку телефона. Как обычно, связь с «Техноложкой» была отвратительной. Сквозь хрип помех иногда прорывался далекий голос, но глава станции не мог разобрать и половины слов.
– Повторяю! Вам придется разговаривать с ним здесь, на Московской! Он упертый, как баран! – Никанор сосредоточенно вслушался, затем энергично закивал: – Да, да! Высылайте! Я предупрежу патрульных! Будем ждать!
Бросив трубку на телефон, Никанор упал в просиженное кресло, закуривая самокрутку. Телефон… Пожалуй, единственный оставшийся на Московской признак цивилизации. И то – кабель протянут мазутами. Они же подавали электричество на несколько убогих лампочек, поддерживающих на станции скудное освещение. Грабительская плата за свет не добавляла мазутам народной любви. Никанор не переваривал этих хитрых выродков, однако поделать ничего не мог.
Затушив окурок, он встал из-за стола. Надо было распорядиться по поводу намечающихся гостей.
Щелк… щелк… щелк… Звук захлопывающегося колпачка «зиппо» завораживал. На отполированной до блеска поверхности зажигалки отчетливо выделялся рельеф двуглавого орла.
Иногда – правда, крайне редко – Глеб даже позволял себе чиркнуть по колесику и с упоением следил за колебаниями огненного лепестка. Отец говорил, что пользоваться зажигалкой надо экономно, и Глеб накрепко запомнил это.
За несколько лет, прошедших с момента гибели родителей, мальчик