– Как здесь красиво! – сказала Вера, вытирая слезы, не в силах рассказать, что с ней случилось.
– Это враг, – пожал плечами Курт.
– Что? – не поняла девушка.
– Горы – враг. Мой враг. Моя тюрьма.
– Что вы такое говорите? – от неожиданности Вера поперхнулась дымом и закашлялась.
– Разве вы не понимаете, что здесь мужчине не место? – жарко воскликнул Курт. – Провести всю жизнь в этих горах – идиотизм, иначе не скажешь. Мир рушится, а я трачу время на то, чтобы толстые девочки не зарывались носом в снег.
– Ну. Тогда почему бы вам не помочь миру, который рушится? – саркастически заметила Вера.
– Я пытался. Полгода провел в Вене. Хотел найти нужную, полезную работу. И знаете, что я в конце концов нашел? Меня взяли в ресторан. Убирать грязную посуду за туристами. И я вернулся. Здесь, по крайней мере, мне платят приличные деньги. В этом вся Австрия. За ерунду тебе платят, а настоящего дела нет, – с горечью закончил он.
Вера молчала, не зная, чем его утешить. Подумав, что странным образом отвлеклась от собственной беды.
– Извините меня, – словно прочел ее мысли Курт.
– За что?
– За жалобы. Мне стыдно за себя, – смущенно проговорил он. – Не знаю, что на меня нашло. Обычно я не разговорчив. Но мы здесь одни, раннее утро, и горы и солнце. Почему-то мне показалось, что вы можете меня понять. А местные. Волы. Есть, спать, зарабатывать деньги. Вчера вечером я хотел поговорить с вами. Мне показалось, я вас чем-то обидел…
Он наклонил голову, вычерчивая прутиком на снегу какие-то замысловатые фигуры.
«Какой он трогательный и милый», – подумала вдруг Вера.
– Жаль, что не поговорили, – вырвалось у нее.
Все могло сложиться иначе. Не было бы Генриха и этой ужасной ночи.
И он, словно вновь прочитав ее мысли, проговорил:
– Генрих был у вас этой ночью.
– Откуда вы знаете? – глаза ее наполнились слезами.
– А вы ничего не помните? Ну да, вы были без чувств.
– Так это вы.
– Да, моя комната расположена по соседству с вашей. Я услышал шум, ваши крики, вошел и вышвырнул мерзавца. Вы не первая девушка, которая попадает здесь в подобную ситуацию.
Она молчала, глаза ее наполнились слезами. Он осторожно погладил ее руку.
– Ну-ну, будет! Он не успел причинить вам вреда. Кроме психологического, разумеется. Но ведь это забудется! Вы так молоды! Сколько вам лет?
– Восемнадцать, – едва вымолвила Вера.
– Восемнадцать! – задумчиво повторил он, словно эта цифра имела какое-то значение.
– И вы русская?
– Я не знаю Россию. Родители эмигрировали во время революции. Мама была беременна мною. Я родилась во Франции, – она как будто оправдывалась, хотя, разумеется, знала много из рассказов родителей и их друзей, которыми всегда был полон их дом.
– А что сейчас с