Татьяна медленно отвела глаза и вздохнула.
– Андрей, с некоторых пор я перестала тебя понимать, – устало произнесла она. Затем стряхнула с сигареты пепел и добавила: – Честное слово, иногда мне кажется, что ты просто сумасшедший.
– Не исключено, – улыбнулся Долгов. – Знаешь, веснушка, некоторые психологи считают, что сумасшествие и гениальность – это одно и то же. Ван Гог лежал в сумасшедшем доме, но он писал гениальные картины. Роберт Лоуэлл и Сильвия Плат вообще не вылазили из психушки.
– А кто это? – насторожилась Татьяна.
– Не важно. Гении.
– Хорошо, если так. Только мне кажется, что вместо Нобелевской премии ты когда-нибудь получишь направление в дурку. Завернут тебя, лапочку, в мокрую рубаху, вколют укольчик и бросят в комнату с мягкими стенами. Чтобы голову себе не расшиб.
– Рад, что ты за меня переживаешь.
Долгов взял конверт, мельком заглянул в него, удовлетворенно кивнул и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.
– Трепещите, враги! – весело проговорил он. – Теперь жизнь Хозяина в надежных руках.
– Что ж… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – заметила на это Татьяна. Она изящным жестом вмяла окурок в пепельницу и взяла сумочку. – Мне пора бежать. И вот что, Андрюша, если захочешь меня увидеть – приходи в приемную. Эти таинственные посиделки в баре мне не по душе.
В темных глазах Долгова полыхнул холодный огонек.
– С каких пор? – осведомился он.
– Сам знаешь, с каких.
Татьяна поднялась со стула и забросила сумочку на плечо.
– Пока, милый! – насмешливо сказала она, помахала Долгову ладошкой, повернулась и зацокала каблучками по мраморному полу.
Долгов проводил ее взглядом до самой двери, затем повернулся к окну и смотрел на девушку до тех пор, пока она не скрылась из виду.
– В дурку, говоришь? – тихо проговорил он. Усмехнулся и добавил: – Не дождетесь.
В глазах его стояло бешенство.
5
– Ну, как?
– Как всегда.
– Скажи это вслух.
– Ты лучший! – улыбнулась Татьяна и потерлась острым подбородком о его волосатую грудь.
– То-то же.
Максим взял с тумбочки сигареты и закурил. Татьяна, подперев щеку рукой, смотрела, как он курит.
– Какой же ты тщеславный, – тихо сказала она.
– Мне есть, чем гордиться, ты не находишь? – усмехнулся в ответ Максим.
Это был рослый, мускулистый детина с тяжеловатым подбородком, на котором красовалась «голливудская» ямочка, и длинными темными волнистыми волосами. На носу у Максима была изящная горбинка. Татьяна провела пальцем по этой горбинке и сказала:
– Все-таки ты удивительно красивый сукин сын.
– Это мой главный капитал, малышка.
– И ты имеешь с него неплохие дивиденды. Ну-ка, скажи – скольких богатеньких вдовушек ты окрутил и разорил?
– Ни одной, – с усмешкой ответил Максим. – Я специализируюсь на замужних барышнях. Мне не нужна легкая добыча.
– Когда-нибудь