Девушка повернулась к лорду Скеффингтону.
– Милорд… – хрипло начала она.
– Мисс Гринфилд. – Он опустил кисть и посмотрел на Хэтти.
– Как вы думаете, возможно ли стать хорошим живописцем, не имея личного опыта?
Высокие брови лорда удивленно изогнулись.
– Хм. Трудности с картиной?
– Нет-нет, мой интерес чисто академический.
– Ясно. Вопрос философский.
– Отчасти да. Так вот, насколько необходим художнику личный опыт в том, что он описывает, чтобы получилось истинное произведение искусства?
Лорд Скеффингтон фыркнул.
– Размышлять о вещах возвышенных перед обедом – увольте!
Его улыбка заставила Хэтти ненадолго забыть о своих невзгодах. Лорд очарователен! В залитой солнцем комнате его пышные золотистые волосы обрамляют лицо, словно нимб. Губы розовые, тонко очерченные – будь он девушкой, подобный ротик сравнили бы с бутоном розы. Именно таким Хэтти представляла своего любимого персонажа Джейн Остин, мистера Бингли, и потому их соседство во время занятий вовсе не было случайным.
– Давайте-ка подумаем. – Лорд приложил палец к подбородку в притворном раздумье. – Многие художники классической школы ни разу не видели греческого бога во плоти. Поэтому могу вас уверить, мисс Гринфилд, для создания восхитительной картины личный опыт вовсе не обязателен!
Хэтти замялась. Неужели он и правда считает, что цель искусства – быть восхитительным?! Однако Скеффингтон выглядел таким довольным своим ответом, да и остальные студенты снова переключились на них, как муравьи устремляются к свежей туше… Сегодня это выводило девушку из себя. Молодым людям потребовались долгие месяцы, чтобы перестать шептаться и глазеть на нее во время лекций. Общий курс рисования профессора Раскина был открыт для широкой публики – туда принимали без лишних церемоний и мужчин, и женщин, но посещать лекции по истории актуального искусства?! Неслыханно! Потом она, чего доброго, захочет голосовать. На самом деле Хэтти хотела. А разрешить женщине брать курс академической живописи в художественной галерее? Возмутительно, даже несмотря на сопровождавшую Хэтти тетушку, которая ходила за ней как приклеенная. Сейчас та мирно дремала в плетеном кресле, пригревшись на солнышке, и была не в том положении, чтобы испепелять нахалов взглядом.
Хэтти мельком посмотрела на свою «Персефону» – такую скучную и откровенно скучающую, и у нее свело живот.
– Видите ли, – прошептала она лорду Скеффингтону, игнорируя любопытные уши, – некоторое время назад я прочла одно эссе Джона Дьюи. Он утверждает, что произведение искусства считается таковым, лишь если в результате рождается общечеловеческий опыт, то есть идет общение между работой художника и зрителем. Иначе это просто объект.
Его