– А вот это у нас называется убыточное предприятие? Надуть меня решил? Да ещё и дважды?
– Чего это дважды? Я дал тебе даже больше, чем ты заслужил! Теперь, по твоей милости, фабрика закроется ещё быстрее, а рабочие с меня три шкуры сдерут, так и не увидя своих денег. Спасибо огромное, жадное ты животное! А теперь проваливай с моей фабрики!
– Э, нет, мужик, никуда я не пойду. Начнём с того, что ты не должен забывать, кто здесь главный! – крикнул я и стукнул по столу. – Ещё раз будешь дерзить, я тебе самолично пулю промеж глаз пущу! А теперь пойдём посмотрим, что же ты такое прячешь там, что готов мне платить, лишь бы я этого не видел. Кажется, это даёт тебе куда больший заработок, чем те крохи, что ты мне вручил.
Я попал в точку. Мужчина даже слегка окосел, когда я повысил тон, а затем тут же, словно трусливый пёс, поковылял в сторону выхода из кабинета, изрядно нервничая и шаркая своими лакированными ботинками по ламинату. Я отправился следом.
Вскоре мы уже были около дверей цеха, рядом с которыми директор остановился и всё так же нервно, но с лёгкой ноткой заговорчества, посмотрел на меня, а потом шёпотом произнёс:
– Гер Вейзен, прошу, всё, что вы увидите… Ну мы же можем по этому поводу договориться, верно?
– Тебе придётся выложить очень немаленькую сумму! И только попробуй меня обмануть ещё раз!
– Ну…
Не договорив, он распахнул предо мной двери, а затем отошёл в сторону, открывая мне вид на залитый естественным светом производственный цех, в котором тут и там бесконечно гудели станки и механизмы разной степени сложности. Всё выглядело просто идеально: чистый пол, чётко работающие машины, работники, слегка уставшие и худые, но всё равно одетые и обутые по всем правилам.
Было даже странно видеть такую картину, учитывая то, как директор нервничал во время моего прихода. Нет, что-то явно было не так. Но что?
Я начал обходить механизмы, один за одним, вот тут работники замешивают фарш, а вот тут, в огромной промышленной мясорубке, он создаётся из… Это что глаз??? Там, среди уже почти полностью переработанного мяса, которое огромные жернова замешивали снова и снова, плавал покрасневший человеческий глаз, что, казалось, смотрел прямо на меня.
– Это то, о чём я думаю? – недоумевающе спросил я у на глазах потускневшего Паши.
– Понимаешь… Ладно, я лучше сразу покажу тебе холодильную камеру…
С этими словами он развернулся и отправился к тяжёлой стальной двери на другом конце этого чрезвычайно просторного помещения. Я в недоумении и лёгком смятении последовал за ним, тогда я ещё не осознал, что только что увидел. С силой надавив на створку, мужчина вошёл в помещение, откуда тут же подало сильным холодом.
Моим глазам предстала ужасная картина… Человеческие, лошадиные, собачьи и крысиные туши, в большинстве своём уже освежёванные, занимали собой все крюки в этой холодильной камере. Получается, всё это время я и сам ел… Рвота тут же подступила