– Немедленно уберите отсюда собаку!
Я поспешно повиновалась.
Очутившись в машине, Ужастик немного успокоился, и я сумела отчасти развеять его скорбь с помощью конфетки для курильщиков – Гарсон всегда держал их в бардачке. Пес внимательно лизнул ее и в конце концов смирился. Как он сумел учуять Лусену через наглухо закрытый по обыкновению гроб, навсегда останется для меня загадкой.
Вскоре появился Гарсон, кутаясь в свой плащ. Он был вне себя от ярости.
– Этот чертов священник развел целую канитель, Петра! Пришлось выслушать проповедь о том, что кладбище – святое место и что мы проявили неуважение…
– Воспринимайте это спокойнее. Зато хоть кто-то заплакал на похоронах этого бедолаги.
– Бедолаги? Мы даже не знаем, какими делишками он занимался.
– У каждого в жизни должна быть минута славы. Мы подарили ее Игнасио Лусене Пастору.
– Да-да, все это замечательно, вот только проглотить то, что вывалил на нас священник, пришлось мне… Слушайте… да от меня пахнет эвкалиптом.
– Не от вас – от Ужастика, ваши конфеты пришлись ему по вкусу.
– Этого только не хватало! Хотите, я скажу вам одну вещь, инспектор? Когда мне было девять лет, меня укусила собака, и с тех пор я их ненавижу!
Я засмеялась:
– В нашей стране всех в детстве кусала какая-нибудь собака; должно быть, это коллективное бессознательное, выявляющее наши грехи.
– Черт, вполне может быть!
– Послушайте, Гарсон, я могу компенсировать вам моральный ущерб. Приглашаю вас поужинать вместе у меня дома.
До этого он изображал, что сердится, теперь же сделал вид, будто ему неудобно.
– Даже не знаю, инспектор, не хотелось бы прибавлять вам работы. Думаю, вам не очень хочется сейчас готовить.
– Мы всегда можем полакомиться кормом Ужастика… – заметила я, – и таким образом вы будете отомщены за конфеты.
После антрекотов с кремом из шпината мы перешли в гостиную, чтобы продегустировать бренди. Отчаиваться было преждевременно, хотя мы прекрасно сознавали, что дело нам досталось запутанное и продвигается очень медленно. Вначале мы не могли даже установить личность жертвы, теперь же совершенно не представляли мотива преступления. Не знали, что ищем.
– Потрохами чую, что он был сутенером, – сказал Гарсон.
– Давайте будем исходить из реальности. У нас нет ни улик, ни свидетелей. Пока что в нашем распоряжении лишь две тетрадки со странными именами и две географические точки: бар, где его видели и на который еще можно возлагать кое-какие надежды, и улица, где его обнаружили.
– Но это просто улица. Возможно, на него напали в другом месте, а бросили там по чистой случайности.
Я сделала большой