Его прооперировали и перевели в это реанимационное отделение. Саму операцию и некоторое время после неё Иннокентий не помнил, а начал осознавать себя уже в этом боксе. Он не знал, сколько времени прошло с момента операции. Старик прислушивался к словам медиков в надежде узнать что-то о себе и понемногу осваивался, наблюдая за персоналом.
Из медсестёр особенно нравилась Иннокентию миловидная Варенька, полноватая девушка с рыжей челкой и с глазами цвета подтаявшей карамели. Её круглое личико выражало смесь удивления и лёгкой грусти. Она так легко переворачивала тело старика, обрабатывала пролежни и накладывала повязки, что на некоторое время даже нестерпимая боль утихала.
Иннокентий уже смирился с тем, что остаток жизни ему придётся провести в этом боксе. Последняя жена от него ушла несколько лет назад, дети и внуки с ним общаться не хотели, даже правнуков не приводили в гости, да он не очень-то и настаивал. Его абсолютно всё устраивало до того самого дня, как у него неожиданно на улице заболел живот.
И вот он лежит в этой палате, всё чувствует, видит и слышит. Но врачи говорят, что он в коме, поскольку старик по каким-то причинам не может поддерживать связь с внешним миром. Кормят его через зонд, а для поддержания жизни капают препараты. Он уже смирился даже с противной трубкой, которую вставили ему в пищевод. Но приключилось с ним расстройство пищеварения, поэтому испражнения, попадая на кожу и на пролежни, вызывали сильную боль и раздражение.
Врач-реаниматолог Роман Викторович на обходе сказал почаще подмывать старика и менять ему подгузники, а иначе это раздражение будет только распространяться. Медсёстры исправно меняли Иннокентию Вагановичу подгузники и отрабатывали пролежни, но в ночь оставалась одна дежурная медсестра и эта обязанность ложилась на санитарку. Петровна считала иначе: «Зачем подгузник переводить, всё равно старик помрёт скоро, да и не чувствует он ничего».
Ах, как она ошибалась!
Старик чувствовал абсолютно всё: нежные руки Вареньки, грубые и прохладные руки Петровны, ледяные руки реаниматолога Романа Викторовича. Эти люди по-разному относились к Иннокентию. Варенька – с сочувствуем, Петровна – с раздражением, Роман Викторович – с интересом.
А ещё старик чувствовал жуткую боль. Она словно зажигала его снаружи и украдкой, как хищный зверь на охоте, пробиралась внутрь. После того, как его переодевали, мыли и на обработанные пролежни сверху накладывали повязки, боль понемногу утихала, и старик мог наблюдать за тем, что происходит вокруг. Спать он не мог. Хотя тело находилось в состоянии комы, его сознание бодрствовало. Сейчас же, когда на раны вновь попали испражнения, боль стала нарастать и, в конце концов, сделалась невыносимой.
Когда приходит Смерть
Иннокентий был атеистом, заслуженным партийным работником. В последние тридцать лет перед пенсией, он преподавал Сопромат на кафедре механики и оптики в Военмехе.