– Почему именно меня вы избрали для столь значительной миссии?
Гитлер уставился в зрачки собеседника.
– Кто я для вас, Штауфенберг? – свистящим шепотом спросил он.
Клаус Шенк Филипп Мария граф фон Штауфенберг набрал в грудь воздуха.
– Mein Fiihrer! – выкрикнул он, щелкая каблуками и выбрасывая правую руку в том приветствии, которое еще полчаса назад презирал как плебейское.
Гитлер приблизился, почти уткнувшись носом в лицо тевтонского аристократа.
– Теперь вы понимаете, – прошипели подрагивающие под квадратом черных усов бескровные губы, – почему мне не нужны оракулы, чтобы безошибочно определить избранного?
– Jawohl, Mein Fiihrer! – вне себя от захлестнувшего душу восторга вновь выкрикнул Штауфенберг. Он вопил так, как кричали толпы на площадях, впадавшие в массовый психоз после часовых речей Адольфа Гитлера.
– Штауфенберг, – торжественно возвестил фюрер, – я возвожу вас в сан Великого Копьеносца! Отныне ваше тайное имя – Spearman Fuhrer. Ступайте за мной!
Озябнув от нервной дрожи, полковник следует за фюрером по длинному, нескончаемому коридору. Гитлер уходит так быстро, что Штауфенберг не может его догнать, бежит, задыхается, но отстает все больше и больше…
… сквозь муть беспамятства уцелевшим глазом он видит склонившихся немецких солдат в белом зимнем обмундировании. Чьи-то руки стягивают жгутом кровоточащую культю, вкалывают лекарство. Наступает забытье…
В 1942 г. вышел плакат Кукрыниксов, на котором Гитлера протыкали копьем.
Карикатуру доставили в Вольфшанце. Фюрер окинул плакат взглядом, побледнел и приказал убрать. «Я понял намек, – сказал он, вытирая платком взмокший лоб, – копье у Сталина».
ШАШЛЫКИ ПО-ПАРТИЗАНСКИ
Крым. Голый шпиль. 3 марта 1942 г.
С хрустом отодрал лицо от наста. Стал на четвереньки. Каждое движение требовало неимоверных усилий. Встал в рост. Белый лес закружился.
Как на ходулях пошел по снегу. Если пальцы отморозил – труба, гангрену в лесу не вылечат. К своим надо, там землянки, тепло, там спасение.
Не сразу понял, что оглох. Скрип снега под ногами не доносился до слуха. Согревшись на ходу, начал различать звуки. Из ушей потекло. Потрогал, боясь, что кровь. Нет, вода. Ледяные пробки, намерзшие в ушных проходах за ночь, оттаивали и вытекали.
Падал, отдыхал. Снова брел. Снова падал. Набирался сил и брел дальше.
Вот и знакомая опушка.
Нет ли засады? Пахнуло шашлыком.
Неужели наши зубра