– Кто еще хочет держать слово?
Руку поднимает Костя Меняла.
– А я считаю, что Скворец виновен. Он убивал невинных людей. Такому не место в человеческом общежитии. Я поддерживаю обвинение.
– Обоснуй, – требует Качан.
– Я не обязан что-либо обосновывать. Виноват, и все.
– Нет, ты скажи! Что за дела? Ты считаешь обвинение доказанным?
– Качан, не наезжай, – пресекает перепалку Гусь. – Человек высказал свое мнение. Кухарь, ты?
Шнырь шмыгает носом.
– Я – за.
– За что?
– Что виновен.
– Обосновывать будешь?
– Я его нутром чую. Он всех презирает, терпеть нас не может, значит, и других людей мог резать и колоть, как скот. Что, я неправильно говорю? Скажите хоть вы, Зира, Рубленый.
Но Рубленый отрицательно мотает башкой.
– Не виновен.
Напряженное молчание накрывает хату.
Все закуривают, клубящийся дым заволакивает лица, скрывает мутную лампочку в потолке.
– Ты, Зира, – говорит Судья.
– Виноват.
– Недоповешенный?
– Виновен.
– Он же тебя спас! – возмущается Качан.
– А я его не просил, – хмуро отвечает Мишаня, отводя глаза.
– Ша! – прерывает прения пахан. – Все высказались. Трое за, трое против. Ничья.
Пахан откидывается к стене, закрывает глаза и скрещивает татуированные руки на груди. Таким образом «судья удалился в совещательную комнату». Закрытые его глаза так глубоко утоплены в глазницах, что выглядит он слепым, как Фемида.
ТРИ СКВОРЦОВСКИХ КОСЯКА
Желваки «дворниками» заходили по заиндевелым щекам, когда пахан отверз очи и прохрипел, глядя из-под нависших надбровий темно и страшно.
– Слушайте меня внимательно. Скворец мочил ментов, егерей и спасателей. Ментов и егерей мочить – дело благое, но спасателей, которые пришли тебя выручать, это беспредел. Скворец опытный копала, он знал, что первым делом надо проверять раскоп на предмет ржавых мин, но он этого не сделал, никого не предупредил. От гранаты погибли поисковики. Это первый его косяк.
– Я не знал про гранату… – вскидывает Сергей голову. – Моей вины в их гибели нет.
Гусь наливает ему долгим взглядом горячего свинца в душу.
– А ведь пацаны по ходу спасли тебя и твою телку, приняли взрыв на себя. Ты пытался проканать за психованного, думал развести нас на голимый бред, приплел видения про Хазву и Финееса. Это твой второй косяк. – Судья вынимает щепоть чая и «солит» заваркой широко открытый рот. Пожевав, продолжает. – Да, верных доказов насчет малолеток и беременных у нас нет, но судя по той