Благодарно кивнув, девушка вышла, аккуратно прикрыв за собой двери.
Странный клиент, не выказав ни малейшего возмущения, ни даже капли превосходства в сложившейся ситуации, снова молча меня разглядывал. Будто визит секретарши прервал его лишь на мгновение, а теперь он продолжил то, на чем остановился.
– Проходите, присаживайтесь, – предложила я, прежде чем занять свое место. – Плащ можно снять.
– Мне в нем будет удобней, – не двинувшись с места, отказался он.
– Хорошо, присаживайтесь, – я указала на кресло напротив стола.
Более ни слова не говоря, мужчина подчинился.
– Давайте начнем с самого начала – со знакомства, – последовало мое предложение. – Как я могу к вам обращаться?
Мой, казалось бы, простой и безобидный вопрос заставил клиента отвести взгляд. Я даже подумала, что он не услышал моих слов.
Дав ему возможность еще раз оглядеться и подумать, я повторила вопрос.
Но ответом снова было молчание.
Предположив, что ненароком чем-то могла смутить сидящего напротив мужчину, я предоставила ситуации возможность идти своим чередом. Устроившись поудобней, стала ожидать, когда клиент посчитает нужным начать беседу.
Его неоправданно длительное молчание было одной из самых ярких причуд, с которыми мне за годы практики пришлось столкнуться. Он прерывался в самых неожиданных моментах своего изучения пространства вокруг. Затем пристально смотрел на меня некоторое время, а после без всяких объяснений, молча, вновь возвращался к обстановке моего кабинета. С любопытством разглядывал портьеры, карнизы и высокие потолки помещения. Его взгляд медленно и бесстрастно блуждал по бесконечным полкам с книгами вдоль стен и вновь уходил в потолок.
«Что у него в голове?» – был мой главный вопрос.
Ничем не примечательное спокойное лицо, с правильными чертами. Вот только глубоко прорезавшие кожу морщины, пересохшие губы и воспаленные белки глаз говорили о его бессонных ночах.
Я подробно, без стеснения разглядывала мужчину, стараясь хоть в наметках составить его психопортрет.
Он не был похож на очередного обычного клиента. Из тех, что с охотой использовали отведенный им час и практически не замолкали.
Этот мужчина молчал.
Тишину нарушали мои редкие вздохи и непрерывное, настойчивое тиканье настенных часов.
Пробыв в непонятной безмолвной ситуации более получаса, словно сговорившись, мы одновременно взглянули на часы.
Время всегда было моим спасением.
Огромные массивные часы, висевшие справа, дарили мне надежду, стоило взглянуть на резвую секундную стрелку. Их громкое равномерное тиканье было успокоением, точно шепот: «Еще чуть-чуть, чуть-чуть, чуть-чуть…».
И когда молчание моего собеседника затянулось, я вновь услышала: «Чуть-чуть…».
Бросив взгляд на стрелки, я не без удовольствия отметила, что оставалось менее десяти минут до окончания сеанса.
– Я