Изложенные обстоятельства являются свидетельством того, что в международном праве активно продолжается процесс создания международной уголовной юстиции, а вместе с ним – процесс формирования международного уголовного процесса. И несмотря на то, что традиционная концепция о комплексном характере международного уголовного права продолжает владеть умами,[424] в настоящее время наблюдается тенденция к более четкому разграничению материального и процедурного уголовного права как на нормотворческом, так и на доктринальном уровне.
Указанная тенденция проявилась не только в предложенном Комиссией международного права Проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Согласно ст. 15 Устава Международного трибунала по Югославии данный орган был наделен «полузаконодательной» функцией по подготовке уголовно-процессуального кодекса, в рамках осуществления которой 11 февраля 1994 г. Трибунал принял Правила процедуры и доказывания, а 5 мая 1994 г. – Правила содержания под стражей.[425] В Римском статуте нормы материального уголовного права (составы преступлений, общие принципы ответственности) и процессуального (вопросы процедуры и судоустройства) также регламентируются раздельно, при том, что в развитие Статута еще предстоит принять Элементы преступлений и Правила процедуры и доказывания.
Результатом этой эволюции являются все чаще встречающиеся утверждения об оформлении международного уголовного права и процесса в самостоятельные отрасли, имеющие свои специфические предметы, режимы юридического регулирования и круг применимых правовых источников.[426]
Отмеченное разделение международных уголовно-правовых норм материального характера и соответствующих им процедурных норм является важным и для понимания того, какие вопросы экстрадиции лиц, виновных в совершении международных преступлений, носят уголовное, а какие – уголовно-процессуальное значение. Ибо обособление международно-правовых норм процессуального и судоустройственного характера, с одной стороны, и систематизация международно-правовых норм уголовно-материального характера, должная завершиться принятием Международного уголовного кодекса, – с другой, неизбежно связаны с определением места, отводимого в этом Кодексе вопросам юрисдикции и экстрадиции.
Здесь следует иметь в виду, что учреждение постоянно действующего международного органа правосудия не затрагивает права государств самим судить лиц, совершивших международные преступления. Более того, в отличие от Уставов международных трибуналов по Югославии и Руанде, признающих параллельную юрисдикцию, но недвусмысленно закрепляющих приоритет их юрисдикции по отношению к юрисдикции национальных судов,[427]одним из основных принципов организации постоянно