А потом случилась беда. В конце зимы благодатная Голубая Важенка послала своего сына, чтобы объявить нам: путь в Свирельный Бор отныне для братства закрыт. Важененок сообщил, что брат Сильвестр провел Тайной Тропой неведомую черную силу. Птицы успели предупредить Голубую Важенку, и она приказала кремлам соединить и сплести ветви наглухо – так, чтобы не осталось ни малейшего прохода. Черная сила не проникла в Свирельный Бор, оставшись за кольцом кремлов. Однако подошла она достаточно близко: ее чары усыпили землов так глубоко, что они не проснулись весной. Они живы, но спят уже сто шестьдесят шесть лет. С той поры Свирельный Бор умолк. Никто не знает, услышит ли вновь тайга его музыку, без которой силы ее слабеют и слабеют.
– А что это за черная сила? – спрашивает Эми.
– Тысячи черных змей, не боящихся холода, пришли с юга. Те, кто видел, говорили, что это было похоже на гигантское черное одеяло. Оно было живым и скользило по снегу за человеком, игравшим на дудочке. В первый день весны змеи переползли Реку, покрытую льдом, и прошли через Город. С той поры первое марта в Городском Календаре называется Днем Черного Покрова. Это – магические змеи-заклинательницы. Их шепот и не дает проснуться землам.
– А на дудочке играл брат Сильвестр?
– Кто же еще?
– И вы никогда больше его не встречали? – Эми терзается догадкой с той минуты, как Исидор сказал о брате Сильвестре как о большом толстом человеке родом из степей.
– Думаю, нет… – Исидор хмурится и мотает головой, словно отгоняя нелепую мысль. – Нет, это невозможно: прошло столько лет…
– Так все-таки вы видели кого-то? – все сильней волнуется Эми.
– Странно, – еще больше хмурится настоятель. – Странно, что лицо его помнится мне так ясно… С неделю назад видел я в Городе человека, и, если б не прошло сто шестьдесят шесть лет, я бы не сомневался, что это – брат Сильвестр. Но люди столько не живут.
– А как же – вы?
– Мою жизнь продлевала Голубая Важенка, чтобы я встретил тебя. Но я-то сморщился, как сушеный мухомор, а у того человека лицо такое же гладкое, каким оно было у брата Сильвестра, когда мне еще не исполнилось двенадцати…
В это время на тропе, заворачивающей из ельника, появляется длинная вереница серых капюшонов. Заполнив лужайку, они останавливаются и обнажают бородатые головы. Все они молоды, и Эми припоминает, что молодых мужских лиц он почти не видел среди тех, кто благословлял его на пути через Скит. Один из бородачей, рыжеволосый, высокий, крепко сбитый и лобастый, решительно направляется к настоятелю.
– Зачем ты пришел, брат Кандид, хранитель Священной Рощи? – спрашивает тот.
– Я пришел