Зал цеха уже налился тёплым светом наступающего дня. Пройдя чуть глубже, Таисия слегка прикрыла глаза, вдыхая нагревшийся воздух, наполненный пылинками, задуваемыми ветерком из раскрытых дверей.
Ставший привычным и каким-то родным за многие годы, приглушённый аромат помещения согрел и успокоил сердце. Девушка едва заметно улыбнулась, проходя к своему станку. Всё как всегда… Она провела рукой по холодной, откликнувшейся отблеском солнечного лучика, металлической поверхности машины. Что-то больно кольнуло, горечью отдаваясь во взгляде девушки.
Помещение стало наполняться привычным шумом такой же знакомой и, если не сказать, в своём роде родной толпы… Но нет. Для неё это была не совсем толпа. Это были знакомые лица так или иначе знакомых, привычных хотя бы взору, а впрочем, и сердцу людей.
Предчувствие не ушло, не испарилось, не улетучилось в проблесках этих знакомых лиц, то освещаемых рассеивающимися лучами света, то ненадолго уходящих в тень. Но на душе почему-то стало спокойнее, светлее и яснее… Будто что-то уже произошло, изменилось, но она осталась прежней или в большей степени, чем обычно, почувствовала себя, прислушавшись. Её чувства, мысли, оттенки и тона восприятия всего происходящего вокруг, казалось, стали ярче и сильнее, находя опору в ней же…
Вскоре подошли и напарницы по станку. Молодая женщина акцентированно поприветствовала Таисию со всей статью и тихим благородством, присущим ей. Вскоре девушка обернулась, вновь почувствовав на себе тот скользящий взгляд уже другой работницы по станку. Теперь он не казался таким едким, прожигающим до самой глубины души. Теперь он казался каким-то пустым и тщедушным своими трудно скрываемыми презрением, тенью озлобленности и завистью. Мысли и чувства самой Таисии немой жалостью отразились в её взгляде, направленном на «собеседницу», но смотрящем куда-то глубже обид и презрений, словно проходя сквозь них – хлипких и прозрачных. Опуская взор, Таисия обнаружила, что уже смотрела куда-то в неопределённую точку пространства.
Все заняли свои рабочие места, а лёгкий шумок постепенно стих, словно пеной отходящей волны, теперь тишиной выжидая немногочисленные по своему количеству, но такие явственно осознаваемые секунды, растянутые чувствованием, проживанием каждой своей мили, наполняющей в такие моменты всё пространство, весь мир, становящийся каким-то близким, сопричастным и своим…
Начался беззвучный отсчёт: «Раз… два…», после которого помещение снова накроет волной шума и треска заведённых машин.
«Три…». И сердце