Видно, много накопилось у женщины того, что хотелось передать дошколятам.
«И у Маши Школьник, и у других дореволюционных террористов одна на всех незатейливая история, ведущая человека к поступку, если убийство вообще позволительно так называть. Конфликт с родителями, со средой, манящие ”огни большого города”… Увлечение символистами, оккультные общества, игры с Востоком… Душа, отвергшая вместе с предками их веру в Бога, требует своего. Но все эти желтые занавески и вертящиеся тарелочки быстро приедаются, а девочки-мальчики успели начитаться Маркса с Бакуниным, и тяга к чему-то свеженькому и остренькому прямиком ведет их в революцию. Ужас в том, что в этой среде вскоре обнаруживается та же пресность и скука. Идти на фабрику листовки работницам раздавать? Это действительно неинтересно. Совсем иное дело – выйти на площадь и швырнуть пудовую ”адскую машину”, чтобы назавтра про тебя во всех газетах написали.
Пресловутая классовая борьба – звук пустой, а вот какая-нибудь Брешко-Брешковская, бросившая ”ради дела” месячного сына, – это уже по существу. Или другая мамаша, обмотавшая своего младенца динамитом, перевозя его по железной дороге: ребеночка жандармы обыскивать не станут. Массовый приход в революцию женщин, столь трогательно воспетый Максимом Горьким, – тот же религиозный выверт, духовная подмена. Перед глазами террористок стояли образы святых мучениц из книжек, читанных в детстве бабушкой на сон грядущий. Отказываясь от роли матери, жены и домохозяйки, они будто уходили из мира, совершали своего рода постриг. Срезали косы, одевались нарочито небрежно, отказывали себе в ”дамских слабостях”… Мужчины обращались к ним, как к равным себе, – ”товарищ” и поручали самые рискованные акции: баба, если что, погибнет, но не подведет»[2].
Самым кровавым террористическим актом «Народной воли» стал взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Андрей Желябов настаивал на том, чтобы ограничить количество используемой взрывчатки: его ужасало предполагаемое число жертв. Исполнитель теракта Степан Халтурин, работавший в Зимнем дворце столяром-краснодеревщиком, не соглашался: «Число жертв все равно будет огромно. Полсотни человек будут непременно перебиты. Так лучше уж не жалеть динамита, чтобы по крайней мере посторонние люди не погибли бесплодно». В том, что немало посторонних погибнет, никто не сомневался.
Общее число пострадавших – прислуги и чинов лейб-гвардии Финляндского полка, несших в тот день караульную службу