– Милосердная сестра, прошу вас, помогите! Ради страданий Христовых, помогите! – вскричал крестьянин, падая предо мною на колени в грязную лужу, отчего потоки нечистот пали и на меня.
– Что случилось, милый человек? – едва сдерживая неприязнь, молвила я.
– Благословите мертвецов наших, растерзанных волками, милосердная сестра. Даруйте их душам покой. Избавьте нас от их присутствия, ибо они проклинают наше бессилие, – пролепетал земледелец.
– Разве у вас нет священника? – изумленно вопросила я, ужаснувшись гибельности места сего.
– Он мертв, убит зверьем, как и все мы вскоре будем. Прошу вас, пойдемте за мной, – крестьянин схватил меня за руку и, поднявшись на ноги, повлек за собой.
Возжелав поначалу воспротивиться земледельцу, я усилием воли отогнала сии надменные мысли. Самоотверженное служение Господ у и помощь страждущим несмотря ни на что – по-прежнему оставалось моим долгом и единственным предназначением.
VI
Обратив помыслы внутрь себя, я не уследила, как мы покинули пределы поселения и очутились на пустыре меж множества холмов. Туман продолжал здесь свое опустошающее пиршество. Его воздействие на мою душу усилилось и уподобилось весу десяти тысяч возов, груженных золотом, что испокон веков пленяли умы властителей царств этого мира.
Мы шли теперь по разбитой брусчатке древней дороги. Ее изломанная впадинами поверхность страдала от гнета времен и бесконечного сражения с диким сорняком, но ничто из этого не могло уничтожить плод мастерства римских инженеров. Сей путь, созданный великим народом-завоевателем, был обречен на существование до конца времен, и осмысление сего наблюдения не могло не изумлять меня.
Чем дольше мы шли, тем сильнее была хватка и быстрее шаг моего поводыря. Мне было невероятно трудно поспеть за ним, а после моей просьбы остановиться грубая ладонь крестьянина обвила мое запястье еще сильнее. Лишь только когда мы оказались на расстоянии не более тридцати шагов от некой церкви – должно быть единственной твердыни Христовой сих мест, спутник отпустил мою руку. Там, где перста его касались моей кожи, остались кровавые царапины. «Странно, – подумала я тогда. – Почему я не чувствую боли? Почему раны мои не приносят страданий?»
«Милосердная сестра! Дом Господа пред вами. Войдите же в чертоги его и освободите души стенающих от губительного пребывания в разлагающейся плоти. Благословите их своими светлыми речами на расставание с бытием!» – проговорил земледелец.
Я возжелала ответить ему, но, увидев лицо крестьянина, изъяны которого в тот миг показались мне еще более мерзостными, лишь молча кивнула в знак согласия.
«Мы благодарим вас, Сестра!» – услышала я в ответ, уже повернувшись к нему спиной. Я направилась в сторону Святилища.
Святилище Христово! Его обветшавшая и крошащаяся от влаги конструкция напоминала своей строгостью крепость –