– Он хочет, чтобы я занял его место, – сказал я, когда мы быстрым шагом пустились по свежим следам на пыльной земле.
Аули молчала. Ее больше не трясло, но связь с языком она так и не восстановила.
– Хочет, чтобы я стал вождем после него. Знает: ему недолго осталось. Потому и мечется, давит. Пытается пробудить во мне ярость и злобу. Думает, от этого меня станут больше уважать. Но я – не он. Меня и так уважают. Ко мне прислушиваются.
Аули подняла голову. В покрывшихся красными ручьями белках я увидел беспредельную преданность.
– Мне доверяют, – закончил я, а она взяла меня за руку. Сжимала крепко, как если бы я сбегал сотню раз и сейчас готовился совершить очередной побег.
– У тебя все получится, – тихо проговорила она, и солнце в ее глазах заиграло лучиками нежности.
– Как думаешь, люди пойдут за мной?
Она дернула плечами и спешно добавила:
– Я пойду.
– Для меня этого достаточно.
Ведь попасть в Саппалит дано не каждому.
В лагере все осталось по-прежнему. Женщины держали хозяйство, ухаживали за детьми. По загону важно расхаживали куры. Мы выменяли животину у другого племени, оставившего здешние места. Возможно, их уже нет в живых, ведь, если верить отцу, они направились прямо навстречу джанату. Мне пришлось долго уговаривать отца, а ему пришлось пожертвовать механическими часами, которыми он, по непонятной причине, очень дорожил. Глава того племени тоже оказался падок на безделушки, потому с легкостью отдал нам петуха и двух куриц за еще блестящие и, главное, долговечные часы. В нашем мире все, что долго служит, имеет высокую цену. После отец злился на меня, приходя в новый город, отчаянно искал механические часы. Тщетно. Зато обида вскоре спала, когда мы стали регулярно питаться яйцами, а, иногда, и куриным мясом. В основном же наш рацион составляла рыба, водоросли, моллюски, да редкий тощий зверек или пойманная ящерка. Иногда выходили настоящие блюда. И все благодаря книгам.
Сколько бы я ни пытался обучить детей чтению, всем им не хватало усидчивости, концентрации, равно как старшим не хватало ума осознать важность этого навыка.
Мы пересекались с другими племенами десятки раз. По приказу отца, мужчины сразу принимали воинствующий вид, размахивали прутьями и битами. У отца, ко всему прочему, был пистолет, правда пустой. Патроны ушли на диких зверей. Даже собак сейчас не встретить. Если они не поиздохли, то бродят поодиночке, тощие и больные. Невкусные – кожа да кости.
После каждой встречи с чужаками, я спрашивал отца, почему мы не объединяемся с другими. Ведь вместе мы сможем больше. Нам не придется бояться, переживать за безопасность, как раньше. Возможно, в других племенах есть инженеры.
В ответ он всегда вспоминал кровопролитную стычку, из которой мы еле унесли ноги, потеряв половину стаффа и трех соплеменников.
– И будь у них инженеры, – добавлял он, смотря на меня сверху, – то они осели бы в ближайшем городе, а не шныряли по пустынным землям.
– Будь нас больше, не