Философия уголовного права. Отсутствует

другое. Оказывается, все очень просто: «…грабитель, если он в черной маске, – это всего лишь сборщик налогов, а если в белой, – то частный перераспределитель богатств; нищий – это государственный служащий, которому государство по достижении определенного законом возраста разрешило этим заниматься, присвоив определенный регистрационный номер; а убийцей становится лишь тот, кто убьет не менее десяти человек, до этого он считается всего лишь потенциальным преступником и что бы не дать ему возможность стать преступником реальным, его ликвидируют “на подходе”»[114]. Так общество «ликвидировало» преступность. Очень удобная позиция для чиновников: захотел и объявил преступлением хищение пяти колосков с колхозного поля, захотел и не нашел преступления в присвоении сотен и тысяч долларов. И каждый раз все будет «строго по закону».

      По Шестакову ничего подобного сделать нельзя, так как преступность существует независимо от того, замечает ее законодатель или нет.

      У Р. Шекли, впрочем, в рассказе «Ордер на убийство» описана и другая ситуация, когда в некоем затерянном обществе нет ни преступности, ни преступников, но вот к ним едет ревизор, и они срочно назначают из своей среды и преступника, и полицейского, который должен этого преступника отловить, чтобы все было по правилам, как везде, как «у людей»[115]. Все это напоминает игру, но с очень печальными результатами (и в том, и в другом случае).

      Конечно же, установление уголовной ответственности за преступления – это результат определенной договоренности между людьми, как и все, что касается сферы взаимоотношений между людьми. Другое дело, что эта договоренность должна строиться на каких-то более или менее объективных основах. Иными словами, преступность и преступления – криминализированные или нет – должны обладать неким объективным качеством, позволяющим учитывать их при установлении уголовной ответственности и ее меры. Таким качеством является общественная опасность деяния[116], которая существует действительно независимо от того, «видит» ее законодатель в данный конкретный момент или нет. В случае установления уголовной ответственности за то или иное деяние общественную опасность должен «увидеть» и правоприменитель, а то возникнет ситуация, когда будет норма, будет ее нарушение, но не будет никакого «дела».

      Иными словами, материальный признак преступления очень важен. Именно он позволяет противиться произволу законодателя, имеющего иногда обыкновение весьма произвольно определять, что преступно и наказуемо. Законодатель должен всегда найти и обосновать основание криминализации того или иного деяния, показать его общественную опасность. То есть, мы должны убрать всякий налет субъективизма из процесса криминализации, отделить меры объективные от мер субъективных[117].

      Это позволит дела гражданские отделить от дел уголовных. Например, невыплата долга должником – дело гражданское. Но если умысел