Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис (все-таки «базис»! – Е. М.). Дело обстоит совсем не так, что только одно является активным, а все остальное – лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете, всегда прокладывающей себе путь (39/497).
Поняли что-нибудь? С одной стороны, то и другое влияют друг на друга; с другой стороны, одно основано на другом. Вроде бы нету односторонней причинно-следственной связи, а вроде бы что-то есть. О, недаром Энгельс в последние годы жизни много занимался диалектикой природы.
По-видимому, экономический детерминизм Маркса и основных марксистских работ, именуемый официально «историческим материализмом», или «материалистическим пониманием истории», не давал покоя многим сочувствующим интеллектуалам. Можно полагать, что разъяснения Энгельса вполне удовлетворили их интеллектуально-либерально-левоориентированную совесть. Ибо не придавалось значения тому (и ныне не акцентируемому) факту, что все эти поправки к теории сделаны Энгельсом в частной переписке, но ничего похожего не было сделано при переизданиях ранних работ Маркса и Энгельса.
В те же 1890-е годы несколько раз переиздавался «Манифест» на различных европейских языках (немецком, английском, испанском, итальянском, польском…), к каждому изданию Энгельс добросовестно писал предисловие, но не ищите в них чего-либо подобного тому, что он одновременно писал в частных письмах.
Вот какая получается диалектика! Частные письма оставались при адресатах, позволяя им чувствовать себя достаточно глубокомысленными, а в публикациях вопрос излагался со всей прямолинейностью, необходимой для практической работы. Невозможно вести пропаганду и агитацию, когда неизвестно, до какой степени можно выводить идеологию из классовой борьбы в каждом отдельном случае. При каких обстоятельствах экономический «базис» определяет законодательство или литературное творчество, а при каких определяется ими? Практический марксизм не должен требовать особого глубокомыслия (см. цитату из «Манифеста»: 4/445).
Вспомним современную тираду о подлинном марксизме и карикатурах.
В данном случае у нас на руках, вне всякого сомнения, два подлинных марксизма.
Один, предназначенный для пропаганды среди простых людей, имеет целью научить их именно тому, чтобы «применять, теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать самое простое уравнение первой степени» (как иронизировал Энгельс в письме к Блоху).
Другой «подлинный марксизм» (образец которого – упомянутое письмо к Блоху) предназначен для людей образованных, захваченных бунтарским, или, извините, «нравственным», пафосом учения, но подчас шокированных теоретическими вульгаризмами пропагандного марксизма.
Два «подлинных марксизма» сразу: один для «голодных»,