Один глаз заплыл начисто. Получилось разглядеть четверых охранников. Все с оружием, но за ней не следят. Оглядывают горную кручу, наблюдают за склонами. Е-мое, да ведь тварь, что на Кари набросилась, богиня или кто, едва ее не убила. Выписала ей люлей с верхотуры до самой дороги.
Солнце заходило слева, закатывалось за Утес – она движется не в ту сторону. Ее везут назад, в Ушкет.
Дерьмово, подумала она, но это самая ничтожная из неприятностей. Она переборола подступившую панику, и от очередного усилия на минуту все опять потемнело.
«Шпат? Я изранена». В Гвердоне Шпат умел принимать ее повреждения на себя, предохранять от увечий, но она от него далеко. Раны выхаживать ей самой, и очень скверные раны. Казалось, все вокруг приобрело неумолимую твердость, мир острого камня и жестоких врагов, а она мала и разбита.
«Думай». Ей слишком плохо, чтобы двигаться быстро, но понемногу шевелиться она способна. Руки и ноги связаны, но, похоже, ею занимались наспех. Той же самой грубой веревкой в фургоне закрепили бидоны и не натягивали слишком туго. Будет возможность, и Кари сумеет вывернуться из пут. Четверо пленителей, судя по голосам, местные ребята, эшданские новобранцы, напуганы не меньше ее. У них ножи и палки, нормальных доспехов нет. Не солдаты. Временно нанятые громилы. «Вдобавок им невдомек, что ты очнулась. Выжди подходящий момент». Она вообразила, будто это Шпат дает ей наставления. Сама себе она никогда не советовала сидеть тихо. «Жди удачной возможности. До тех пор притворись, что лежишь без сознания».
Эту часть отыграть совсем не сложно. Она опять на секунду вырубилась, когда фургон перекатился через дорожную кочку. В бочках возле нее туда-сюда плескалась какая-то жидкость. Внутри нее туда-сюда плескалась боль, словно не могла выбрать, каким синяком или порезом заняться поосновательней. В итоге засела в запястье, колене и ребрах с левого бока. Во рту стоял привкус крови.
– Старуха будет гнаться за ней, – пробормотал один из охранников. – Надо бы ее бросить.
– Утром пришла весть из Ушкета, – ответил другой. – Ее хочет видеть начальник. Она только вчера сошла с корабля.
Первый охранник зыркнул на Кари. Она заставила себя лежать обмякшей, притворяться бесчувственной.
– Для чего понадобилась? Кто она?
Кари рассмотрела его сквозь красноватую муть липких от крови волос и воздушной пыли. Голос молодой, испуганный. Парень то и дело тревожно поглядывал на гору, вздрагивая при любом порыве ветра. Спокойно держался один только мул, невозмутимо кативший повозку в обход Ильбаринского Утеса.
– Старуху высматривай, – просипел другой голос. – У меня пушка. Если нападет, буду стрелять.
Кем бы ни был начальник, требовавший Кари, его они боялись больше полубогини.
Кари подождала, пока фургон наедет на очередную выбоину и ее голову мотнет так, чтобы взор оказался направлен куда надо. Полуприкрытым здоровым глазом она разглядела мужчину с тяжелой винтовкой. Заряжена