Потом я выросла.
Теперь я думаю, она не утонула во время цунами в округе Каньякумари, а живет где-нибудь на севере с тем человеком, чей голос гулял над кружевом пальмовых теней. Просто мы надоели маме, вот и все.
Джали
Конечно, я помню день, когда Винкей с матушкой, сестрами и их мужьями приехали в наш переулок. Я стирала под уличным краном дедушкины рубахи. Босиком, в широком домашнем платье. Волосы я заколола пластмассовой заколкой со стеклянными рубинами. Это сейчас я так сильно растолстела, что платье то едва налезает, а тогда я была худая, как бездомная кошка. Очень худая я была, просто деревце папаи. Винкей подошел и спросил:
– Сестрица, говорят, здесь есть дом с надписью «Шалом»?
Шалом – это христианское слово, не знаю, что оно значит[10]. Вроде бы «аминь» или что-то такое. В нашем переулке нет номеров домов, как в новых кварталах. Зачем номера? Мы и так знаем, где кто живет, в какую школу ходят дети и сколько раз в месяц каждый муж отправляется в пивной магазин.
– Да вот же он, – сказала я. Я стирала прямо рядом с этим домом, синим и зеленым, с желтой надписью «Шалом».
Мы посмотрели с Винкей друг на друга, и я поняла, что уже встречала его многие жизни. Оказалось, правда, что это видно по лицу человека.
Сразу понятно: вот он, а вот я снова встретились в перерождении, даже ждать особенно не пришлось. Я отжала рубашки и понесла их на крышу. Я развешивала их, а сама глядела, как таскают из грузовика в дом вещи в больших клетчатых сумках. Грузовик стоял на другой улице, потому что в наш переулок он бы не поместился. Соседи высыпали на крылечки и крыши, чтобы посмотреть, какие дела, кто приехал. В нашем переулке, если бывает что интересное: отец подерется с сыном или муж с женой поругаются, так все бегут посмотреть.
Семья Винкей набили дом «Шалом» своими вещами, так что самим места почти не осталось. А Винкей вещи-то таскал, а сам смотрел на нашу крышу. Двести или триста раз забывал на моей крыше свои глаза.
Потом он ходил по улице туда-сюда. Один день ходил, второй день ходил, две недели, месяц, целый год. А после предложил мне прогуляться. Предложил, а сам все смотрел на крышу, хотя я-то была уже на земле. Я маме, ясно, не сказала, сестре только. Судха запричитала:
– Как ты не боишься, и не стыдно тебе? Осторожно, ведь он тамидж. Если что-то плохое будет, звони мне на мобильный. Вдруг говорить не сможешь, тогда набери и сбрось, я пойму и буду тебя искать. Я в полицию позвоню, и его семью в тюрьму посадят. Нет, я лучше на женский номер сразу позвоню, и ты запиши 1091[11].
– Знаю я этот номер!
Очень она за меня боялась. Я сама не знаю, как была такой смелой. Мы встретились и на ото[12] поехали в храм Радхи и Кришны. Я так сильно стеснялась – о-о! А он в телефоне