– План такой, – сухо проговорила Сорок четвертая, едва только заступив за трибуну. – Тати с шестой по двадцать первую отправляются к Кровавым Кузнецам. На вас провиант – крупы, мясо, масло, вода, овощи. Все как обычно.
– Пятнадцать татей на провиант? – спросила Тринадцатая и Сорок четвертая устремила на нее холодный взгляд. Редко кто осмеливался говорить, пока верховная тать не закончит свою речь. Высокая, сухопарая, с резкими чертами лица, Тринадцатая представляла наибольшую опасность среди подопечных Сорок четвертой. Ей было лет тридцать пять. Всю свою жизнь она провела в Кругу – безупречный послужной список, ни одного нарекания. Именно она должна была однажды занять место верховной тати, но Сорок четвертая сделала все, чтобы этого не произошло. Иметь собственность в Кругу запрещено – все вещи в Кругу принадлежат коммуне, все делят имущество поровну – в зависимости от потребностей. Тринадцатая пренебрегла этим правилом и покусилась на собственную добычу, оставила себе украденный у ювелира редкий камень – голубой шевтон, да еще и завороженный умелым колдуном. Такими камнями знатные дамы украшали свои кольца и диадемы, маги вставляли шевтоны в скипетры и посохи. Цена голубого шевтона на черных рынках доходила до ста серебряных монет и Тринадцатая не смогла устоять перед его сиянием. Сорок четвертая была рядом. Она следила за своей главной соперницей и в нужный момент поведала все, что знает, Убабе. Тринадцатую ждало наказание, позор внутри коммуны и крест на карьере, а сама Сорок четвертая вскоре заняла место верховной тати.
– Мы чего-то не знаем? – спросила вновь Тринадцатая, глядя Сорок четвертой прямо в глаза. – Зачем нам столько провизии?
– Не говори от лица всех паучих, – ответила Сорок четвертая. – Знать тебе положено ровно столько, сколько ты знаешь. А за лишние вопросы я снимаю с дежурства Двадцать девятую и Тридцать восьмую и теперь на месяц вперед за них дежурить будешь ты, Тринадцатая.
– Я приношу больше пользы там, наверху, – возразила она и оскалилась. Будь ее воля, она набросилась бы на верховную тать прямо с места. – Убаба знает мне цену…
– Также ты заступишь на дежурство вместо Восемнадцатой завтра, – отрезала Сорок четвертая. – Будут еще возражения?
Возражений не последовало – урок был понятен, но внутри Сорок четвертой что-то всколыхнулось. Она почувствовала давление, почувствовала, как кто-то наступает ей на пятки. Впервые с того момента, как она стала верховной татью. Помимо внешних врагов, существовали и враги внутри Круга. Зевать в коммуне нельзя. Это первое правило, если хочешь выжить. Спускать тоже ничего нельзя. Дать слабину равнозначно выкапыванию собственной могилы. И раз уж Тринадцатая позволяет себе так говорить, у нее есть козырь в рукаве.
– Третья, Четвертая тати, а также тати с Двадцать пятой