– «Закрытый клуб для тех, кто» ранит меня, ковыряет и увечит, – Зимара двигалась по гроту, хрустя снегом, и полуденное солнце бросало на неё лучи сквозь призму ледяных арок. – Жадные люди забирают мои алмазы, убивают моих зверей. Но я привязана к чёрным озёрам, и мои бури едва достигают их приисков. Мне тоже больно, Кайнорт Бритц! Зимара – алмаз, и алмаз – моё тело! Оно пронизано жилами, как твоё, и разве ты стерпишь, если я начну рвать их с корнем?
Она в ярости сцапала когтями воздух и поглядела на эзера сверху вниз, и первой его славной победой было выдержать этот взгляд. Потому что он уже дошёл до ручки. Гнев ни одного шамахтона не мог противостоять силе эмоционального истощения. Впрочем, Зимара приняла его за чуткое внимание:
– Ты предложишь им сделку от моего имени. В день полярного затмения, на празднике начала сезона охоты.
– Да, ежегодный Маскараут Карнаболь. Но он уже через неделю…
– Поторопись. Передашь, что я ставлю на кон самую драгоценную из залежей. Моё сердце. Если игроки Клуба доберутся туда первыми – получат алмаз размером с луну и уйдут наконец. Я переживу, – небрежно бросила Зимара и внезапно очутилась на другом полюсе настроения, в маниакальной злобе, а в лицо Бритцу опять брызнул нейробитум: – Но нельзя, чтобы они добрались. Не первыми нельзя, а совсем. Иначе за ними придут другие. Поэтому ты выследишь и убьёшь их всех на пути к сердцу.
– Ладно. Это я могу, – буркнул Кайнорт, уверенный, что нет, не может. – А где оно, твоё сердце?
– Вы должны выяснить это сами. Я поставлю соперников в равные условия. Это будет честная игра.
– И честное убийство. Ох, чёрт… Зимара, послушай. Едва ли я полезнее любого другого психа, которых вдоволь прячется в твоих лесах, – рискнул промямлить Кайнорт. – Зато они… посвежее меня.
– Они безумны. Я дам четверых тебе в помощники. Ты их возглавишь.
В булькающем лае Бритц разобрал собственный смех. Они безумны! Нашла самого адекватного в палате. По его глубокому убеждению, в союзники следовало выбирать родственную душу, и тогда Зимаре идеально подошла бы снежная баба. И как она себе представляла команду сумасшедших под контролем того, кто годами ставил на них ловушки? Наверняка у Зимары и на это была какая-нибудь далёкая от нормы теория, о которой Кайнорт не хотел знать. По крайней мере, до тех пор, пока не стянет череп проволокой потуже, чтобы он не лопнул от боли и умопомрачения. Из всех возможных контрпланов его мозги пока были способны только на: «Зимара, ты замечательная, но тот поцелуй ничего не значил… дело не в тебе, дело во мне… а теперь я пойду, ладушки?», и Бритц решил даже не начинать.
– Когда это закончится, ты нас отпустишь?
– Я отпущу победителя. Нахель! – позвала Зимара, делая ударение на втором слоге. – Это ваш господин на время игры. Отведи его к остальным как условлено.
Нахель наконец отлепился от арки грота позади Зимары. И просто вышел наружу со стеклянным взглядом.