Кстати, незадолго до Полтавской битвы, в мае 1708 года, в казематах Королевского бастиона томился генеральный судья Войска Запорожского Василий Леонтьевич Кочубей. Да, да, тот самый «богат и славен Кочубей». И тут не могу удержаться от воздушного лобызания моему любимому Петруше Великому. Василий Леонтьевич был казаком очень влиятельным и представлял ту часть старшины, которая хотела быть «русскими», а не «руськимы». Узнав о готовящейся измене Мазепы, Кочубей известил об этом Петра. Но, как известно, пидорас пидорасу друг, товарищ и… и всё такое. Поэтому Петруша гнусному навету не поверил и благоволил себе подобному Мазепе до самого конца. А Василия Леонтьевича в Королевском бастионе жестоко пытали Гаврила Головкин и Петя Шафиров. Конечно, после пыток Кочубей признал, что был не прав. Тогда Головкин с Шафировым сказали ему «ты больше не вор». Шучу. Времена тогда были попроще. Поэтому отвезли Кочубея в Белую Церковь и там отрубили голову.
А ещё на Королевском бастионе в августе 1812 года обрели вечный покой два генерала – доблестный командир Сибирской драгунской бригады, коренной сибиряк, уроженец Бийского острога, генерал-майор Антон Антонович де Скалон и не менее доблестный командир 3-й пехотной дивизии 1-го корпуса Великой Армии дивизионный генерал Сезар-Шарль-Этьен Гюден, о котором Наполеон сказал: «Гюден давно бы уже получил жезл маршала, если бы можно было раздавать эти жезлы всем, кто их заслужил». Вечная память героям!
Я поднялся на пятый равелин, откуда солдаты обескровленных дивизий Паскевича и Капцевича три дня выбивали штыками наступавшую со стороны Красного отборную французскую пехоту маршала Нея. Высоко над равелином распростёр крылья бронзовый орёл, венчающий обелиск Софийского пехотного полка. А напротив него высоко в нереально ярком небе кружил огромный сокол и его перья переливались на солнце.
У меня оставалось ещё два с половиной часа до сумерек, и я пошагал по внешней стороне южных и восточных стен Смоленской крепости. По странному стечению обстоятельств, лучше всего стены и башни сохранились с восточной стороны, и именно там можно в полной мере оценить всю красоту «каменного ожерелья России». С холмов, на которых Фёдор Конь возводил своё детище, за счёт огромного перепада высот открываются фантастические по красоте виды на Восточное предместье. Надо отдать должное полякам, которые на протяжение двухсот лет предпочитали штурмовать Смоленск со стороны