О Голубом Суринаме также слышали многие, об этом сказочном острове мечтали многие капитаны Савойского моря. Сидя за кальянами в тенистых садах приморских городов, они могли часами обсуждать усыпанные жемчугом берега и заваленные золотыми слитками горные разломы, россыпи крупных рубинов на дне сбегавших в море ручьев и забытые под соснами горки изумрудов.
Было известно много способов проскользнуть на Голубой Суринам, отведя глаза морским чудовищам, однако вернуться обратно было уже не так просто – отяжелевшие от сокровищ галеры становились медлительными и отправлялись мстительными змеями на дно.
За долгие годы было множество попыток – удачных и не очень – пробраться на остров. За это время скопилось множество сведений и карт, которыми в портах торговали даже оборванцы. Однако состоятельные люди шли за картами к известным навигаторам, у которых хранились экземпляры даже двухсотлетней давности. Эти считались наиболее правдивыми, но и стоили они полновесного золота.
7
С этого дня настроение гребцов изменилось, их не радовали ни послабления, ни дополнительная еда – помимо орехов и рыбы они теперь получали инжир и козий сыр. По ночам, когда судно шло под парусом, многие просыпались и прислушивались к шелесту волн, опасаясь, что где-то поблизости уже кружит морское чудовище.
Блеяние ягнят, которых разместили на верхней палубе, спокойствия в такой обстановке не прибавляло и звучало как напоминание о предстоящих испытаниях.
Через пару недель плавания под флагом новых хозяев один из них снова посетил нижнюю палубу. Это случилось сразу после обеда, во время короткого перерыва, к которым уже привыкли раскованные узники.
Скрип ступеней заставил всех обернуться – из «колодца» выглянул косматый молокан и, выждав, шагнул на деревянный настил.
Гребцы затихли и опустили глаза – встретиться взглядом с этим чудовищем никто не решался. Гулявший по нижней палубе сквозняк доносил исходившее от засаленных тряпок молокана зловоние. Трудно было разобрать, во что именно он одет – поверх истлевающих штанов и рубах этот орк надевал новые трофеи. Его нижняя челюсть выдавалась далеко вперед, обнажая кривые желтоватые клыки. Развитые надбровные дуги придавали лицу излишнюю строгость, а подвижные брови – переменчивость выражения.
Обувь орк носил простую – что-то вроде коротких морских сапог, но пошитых значительного грубее. А единственной прилично выглядевшей деталью во всем его облике был широкий изогнутый меч в добротных ножнах.
Пройдя через всю палубу, молокан повернулся и, подождав мгновение, вернулся к трапу и поднялся наверх.
Гребцы с облегчением перевели дух – и на этот раз никого не сожрали, хотя за молоканами была закреплена слава людоедов.
До вечера гребли не останавливаясь, спустившийся с палубы матрос взялся держать темп голосом, но так частил, что люди начали роптать. Охрипнув, он ушел, и тогда стали держать счет сами.
Когда объявили