– Никто не знает, – признался Рыжий, и от его бравады не осталось и следа. – Может, от воды или от колдовства какого. Наш капитан не один скрог на дно пустил, опять же орки-гунсеги с западного побережья, где каждый ворожбу знает…
– Ты за веслом когда-нибудь сидел? – спросил Бычок, меняя тему. Видно было, что ему хочется отвлечься от тяжких дум.
– Нет, но за рогатку держался…
– А чего такое «рогатка»?
– Орудие такое, чтоб кавалерию сносить. Или еще для охоты.
– Где ж ты успел, малый такой? – удивился Рыжий.
– В казенных людях был и в солдаты попал.
– Ладно, Малой, неделю тебе на учебу, а потом спуску не дадим, – сказал Бычок, – нам за тебя кнута получать не надобно.
– А чему же здесь учиться? – спросил Питер, поудобнее устраиваясь на жесткой скамье и при этом звеня цепями. Для него это было непривычно.
– А вот, к примеру, заднице привычку нажить. Если до крови сотрешь задницу-то, можешь потраву подхватить и тогда вскорости за борт, такое уже случалось, – сообщил Рыжий.
Где-то на верхней палубе закричали, потом затопали, галера качнулась с борта на борт, и на нижней палубе тотчас наступила тишина. Все замерли, ожидая команды.
– Весло в сруб! – закричал от входа Салим. Загребные вскочили со скамеек и стали снимать с крюков весла, передавая их к срубам. В одно мгновение нижняя палуба наполнилась криками и стуком. Питер торопливо передавал весло Бычку, тот просунул его в окно, называемое срубом, еще несколько мгновений – и все гребцы оказались по местам, а весла замерли в воздухе по обоим бортам, готовые взбить пену по первой же команде.
Питер оглянулся на Крафта, тот подмигнул ему – дескать, где мы только не бывали.
И то правда, побывали много где и пока целые.
– Правый – дай! – закричал Салим, и десять весел по правому борту ударили по воде.
– Дай, дай, дай! – ускорил их Салим. Барабанщик не сводил с него глаз, ожидая, что начальник кивнет, и тогда ритм будет поддерживаться барабаном, однако пока судно маневрировало и Салим отдавал приказы из «колодца», в свою очередь, получая указания от самого капитана.
По палубе бегали матросы, готовясь отразить возможное нападение – слева показались две галеры, на полных парусах и веслах они двигались наперерез галере Эрваста. Капитан стоял у борта, силясь определить, кому принадлежат суда, но символы на парусах были замазаны мелом.
– Кто-то хочет обмануть нас… Борхель, полный парус!
– Слушаюсь, капитан!
– Салим! Средний темп, попытаемся уйти по течению…
– Есть, капитан!
В дело вступил барабан, начав четко отбивать темп, галера перестала раскачиваться и обрела устойчивость, однако неизвестные преследователи приближались.
– Сорок весел, капитан, нам от них не уйти, – заметил стоявший рядом с Эрвастом пират по кличке Пожар. Свое прозвище он получил за сокрушительные действия на палубах атакуемых судов. Пожар первым перепрыгивал на борт жертвы и принимался рубить охрану,