– Просто… давай не будем сильно спешить? – прошу я тихо.
– А мы разве спешили?
Ну вот.
– Артём Тракторович, – строго говорю я. – Мы только вчера познакомились.
Его губы разъезжаются в улыбке. Щёлкнув меня пальцем по носу, говорит:
– Да? А мне показалось, будто мы всю жизнь знакомы.
Улыбаюсь, качая головой. На душе становится легче. Пристегнув ремень откидываюсь в кресле. Мотор Форда начинает тарахтеть, и машина плавно сдает назад. Выруливаем на дорогу, и так же плавно пускаемся в обратный путь.
Запрещаю себе смотреть в зеркало. Вместо этого тихо спрашиваю:
– Почему он придурок?
– Кто?
– Барков, – поясняю, глядя в окно.
Артём издаёт смешок и удивленно бросает:
– А ты что, не согласна?
Я очень даже согласна. Но я не могу просто принять его мнение, как факт. Мне бы хотелось понять, на чем оно основано. Ладно. Мне просто, черт возьми, нужно знать, почему придурком его считаю не только я!
– Может быть… – пожимаю плечом.
Чувствую на своем лице пристальный взгляд, но упрямо смотрю перед собой.
– Ну я не знаю, – говорит Артём спокойно. – Наверное, таким родился.
– Каким?
– Хочешь о Баркове поболтать? – спрашивает раздраженно.
– Не кричи… – говорю мрачно.
– Даже не начинал, – резко даёт он по тормозам.
До следующего светофора едем в полной тишине. И до того, который за ним, тоже. Я уже решаю, что тема закрыта, но тут вдруг слышу:
– Он в школе был «троллем».
– В смысле? – смотрю на парня удивленно.
Барков? Троллем?!
Смотрю в боковое зеркало, но за нами нет никаких черных БМВ.
– Они переехали откуда-то. Пришёл к нам классе в пятом. Зализанный, как придурок. И такой дотошный, просто жесть. Руку всегда тянул, на любой, блин, вопрос. Просто адский ботан, – хохотнув, продолжает он. – Прямо настоящая девка. И он класса до восьмого ходил с таким дебильным «дипломатом». Ну знаешь, такой квадратный с замками-крокодилами…
– Знаю, – почему-то хрипит мой голос.
– У его бати тогда денег не было ему даже на портфель нормальный. Они в общаге вроде жили вдвоём.
– И что? – вдруг злюсь я. – Поэтому он придурок?
Меня вдруг неимоверно злит такое высокомерное и поверхностное мышление в отношении кого бы то ни было!
– Нет, не все, – сделав голос ледяным, Колесов намекает на то, что ему не нравится такие наезды в его адрес.
Поджав губы, смотрю на снежинки, которые засыпают лобовое стекло, но дворники безжалостно их разгоняют.
– Он был недотрогой. Ни с кем из пацанов не общался. Такой странный фрик.
– А с ним хотели общаться? – буркаю я, прекрасно представляя, какими жестокими бывают дети.
– В основном его все стебали, – рассуждает Артём. – Но правда, не стебануть его – это надо было быть совсем ленивым. Он