25 декабря 1906 года
Только неделю назад вернулся из японского плена на пароходе «Киев», настроение – омерзительное. После поражения при Цусиме, позорного и героического одновременно, писать совсем не хочется. Но все-таки не дает покоя один вопрос: кто из тех, кто убедил Императора отправить эскадру адмирала Рожественского на верную гибель, ответит за это? Самое поразительное и непонятное для меня в этом решении государя то, что даже сам командующий эскадрой был убежден в ее поражении. Зачем он тогда вступил в командование?
Сие почти достоверно известно – об этом говорил в узких кругах контр-адмирал великий князь Александр Михайлович.
Впрочем, главный виновник этого позора генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович наконец-то подал в отставку. Еще бы, как говорил почти открыто адмирал Александр Павлович Шестаков: «…мой Великий Князь равнодушен не только к флоту, но и ко всему, и дела ему нет хорошо ли России». К сожалению, это не совсем и не в полной мере так. По многочисленным свидетельствам он был неравнодушен и к казне морского ведомства, а еще к дамам сомнительной репутации, в частности, к балерине Элизе Балетта. Многие из моих знакомых офицеров открыто злословили, что ежегодно великокняжеские проститутки Парижа обходятся русскому флоту в один броненосец.
В этой связи не может не возникнуть извечный вопрос: что делает с людьми время и власть? Ведь в начале своей морской службы великий князь был храбрым и достойным морским офицером, но что с ним стало потом? И это ведь не единственный случай в царской семье, прецеденты уже были. Так, великий князь Николай Константинович, закончивший в 1860-х годах с серебряной медалью Академию Генерального штаба, храбрый и талантливый офицер, украл бриллианты у своей матери, чтобы содержать любовницу, за что и был «награжден» вечной ссылкой в Ташкент.
Теперь у нас, морских офицеров, появилась позорное прозвище «самотопы», и в мундире лучше не появляться в темное время в городе, могут избить. Такие случаи уже были.
Отец меня успокаивает, говорит, что поражение – это лучший учитель, что без разгрома под Нарвой не было бы и победы под Полтавой. Я ему возражал, что поражение у нас не внешнее, а внутреннее, духовное. В плену я с горечью увидел, с каким почтением японцы говорят о своем императоре и считают высочайшей честью погибнуть за него, и при этом никто не задается вопросом какой он человек. Он символ страны и для самурая это все! А у нас? Нельзя