Снова послышалась нотка недоброжелательности, но Кеан, не ответив, вышел в комнату, где прохладно журчал фонтан, а серебряная мибхара пускала вверх струйки пара. Слуга-азиат открыл наружную дверь, и Феррара встал и поклонился своему уходящему гостю. Он не протянул руку.
– До нашей следующей встречи. Асала малекум! (мир вам) пробормотал он, как говорят мусульмане. Но я действительно буду с тобой душой, дорогой Кеан.
В тоне, которым он произнес эти последние слова, было что-то такое, что заставило Кеана замолчать. Он повернулся, но двери бесшумно закрылись. До его ноздрей донеслось слабое дуновение амбры.
Шелестящие тени
Кеан вышел из лифта, пересек холл и уже собирался выйти на Пикадилли, когда остановился, пристально глядя на такси, которое притормозило на противоположной стороне, пока водитель ждал подходящей возможности переехать на другую сторону.
Пассажирка такси теперь была невидима, но за мгновение до этого Кеан мельком увидел ее, когда она выглянула наружу, очевидно, в тот самый дверной проем, в котором он стоял. Возможно, воображение сыграло с ним злую шутку. Он стоял и ждал, пока, наконец, такси не остановилось в нескольких ярдах от него.
Майра Дюкейн вышла.
Расплатившись с таксистом, она пересекла тротуар и вошла в вестибюль. Кеан шагнул вперед так, что она чуть не упала в его объятия.
– Мистер Кеан! – воскликнула она. – Что такое! Вы были у Энтони?
– Да, – ответил он и замолчал, не находя слов.
Ему вдруг пришло в голову, что Энтони Феррара и Майра Дюкен знали друг друга с детства; что девушка, вероятно, воспринимала Феррару как брата.
– Есть так много вещей, о которых я хочу с ним поговорить, – сказала она. – Кажется, он знает все, а я боюсь, что знаю очень мало.
Кеан с тревогой отметил тени у нее под глазами – серые глаза, которые он хотел бы видеть всегда полными света и смеха. Она тоже была бледна или казалась необычно бледной в своем черном платье; трагическая смерть ее опекуна, сэра Майкла Феррары, стала ужасным ударом для этой воспитанной в монастыре девушки, у которой не было других родственников в мире. Страстное желание охватило сердце Кеана и зажгло его; страстное желание взвалить все ее печали, все ее заботы на свои широкие плечи, взять ее и держать, защищая от любых неприятностей или угроз, которые может принести будущее.
– Вы видели его комнаты здесь? – спросил он, стараясь говорить небрежно; но его душа восстала против самой мысли о том, что эта девушка войдет в это благоухающее место, где творились отвратительные и мерзкие вещи, и ни одна из них не была такой мерзкой, как человек, которому она доверяла, которого считала братом.
– Пока нет, – ответила она, и какое-то детское ликование на мгновение осветило ее глаза. – Они очень великолепны?
– Очень, – мрачно ответил он ей.
– Вы не могли бы пойти со мной? Только совсем ненадолго,